Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Майоров Николай Петрович

19. Иртыш

Река — угля черней — угрюмо Играет с белою луной. Косматым полчищем Кучума Над ней камыш кипит густой. Издревле грозное — Иртыш! — В рябую ширь шуршит камыш И, будто кольцами литыми, Блистает лунной чешуей И то отпустит, то поднимет На волнах панцирь золотой Огромным телом Ермака Простерлась буйная река. Железный мост, как звездный пояс, Там отразился двойником. Сквозь цепь огней грохочет поезд, И дебри повторяют гром. Летит, алмазами сверкая, Экспресс Москва — Владивосток. И белый пар над ним порхает, Как бы почтовый голубок. Прозрачным воздухом Сибири Легко дышать. Ночь хороша! И вижу я: над водной ширью Встает казацкая душа. Встает, плывет туманом сизым, Купаясь в лунном серебре. Ее

глазами весь обрызган, Экспресс быстрей летит к заре. Те слезы в сердце мне упали И закипели на глазах, И я кричу в ночные дали: «Спасибо за Сибирь, казак!» 1941 ^{19}

20. «Вслед за огненными л осями…»

Вслед за огненными л осями, В сновиденье ль, наяву ль, Золотые стрелы осени Просвистели в синеву. Просвистели, и рассветная Вновь струится тишина. Только издали заветная Чья-то песня мне слышна. Беспокойное и жгучее — Что там в сердце, в глубине: Или молодость кипучая Возвращается ко мне? Что ж, пути ей не заказаны… Друг далекий, подходи! Сколько слов еще не сказано, Сколько песен впереди! 1941 ^{20}

ВСЕВОЛОД БАГРИЦКИЙ

Всеволод Эдуардович Багрицкий, сын известного советского поэта, родился 19 апреля 1922 года в Одессе. В 1925 году семья Багрицких переехала в подмосковный поселок Кунцево, а в 1930 — в Москву. В 1934 году умер его отец, а в 1937 была репрессирована мать. С этого времени Багрицкий жил один. Первые его стихи были помещены в школьном рукописном журнале «Зеркало», затем в 1938–1939 годах он работал внештатным литературным консультантом «Пионерской правды». С 1940 года В. Багрицкий учился и работал в Московской Государственной театральной студии, руководимой А. Арбузовым и В. Плучеком. Им написаны песни для спектакля «Город на заре», затем — вместе с К. Кузнецовым и А. Галичем — пьеса «Дуэль».

С первых месяцев войны В. Багрицкий работал в «Литературной газете» и учился в Литературном институте. В октябре 1941 года он, освобожденный по состоянию здоровья от воинской службы, был эвакуирован в Чистополь. В январе 1942 года, лишь после своих настойчивых просьб, он получил назначение в газету «Отвага» Второй ударной армия Волховского фронта, которая шла к осажденному Ленинграду.

Всеволод Багрицкий погиб 26 февраля 1942 года в деревне Дубовик около Любани, во время массированного налета вражеской авиации, при выполнении боевого задания. Похоронен возле села Сенная Кересть, недалеко от Чудова.

В. Багрицкий посмертно награжден мемориальной медалью литературного конкурса имени Н. Островского, проводившегося Союзом писателей СССР и издательством «Молодая гвардия».

21. Гость

Молодой человек, Давайте поговорим. Хочу я слышать Голос Ваш!.. С фразой простой И словом простым Приходите ко мне На шестой этаж. Я встречу Вас За квадратом стола. Мы чайник поставим. Тепло. Уют. Вы скажете: «Комната мала». И спросите: «Девушки не придут?» Сегодня мы будем С Вами одни. Садитесь, товарищ. Поговорим. «Какое время! Какие дни! Нас громят! Или мы громим?» — Я Вас спрошу. И ответите Вы: «Мы побеждаем, Мы правы. Но где ни взглянешь — Враги, враги… Куда ни пойдешь — Враги. Я сам себе говорю: «Беги! Скорее беги, Быстрее беги…» Скажите, я прав? И ответите Вы: «Товарищ, Вы неправ ы». Потом поговорим О стихах (Они всегда на пути), Потом Вы скажете: «Чепуха. Прощайте. Мне надо идти». Я снова один, И снова Мир В комнату входит мою. Я трогаю пальцами его, Я песню о нем пою. Я делаю маленький мазок, Потом отбегаю назад… И вижу — Мир зажмурил глазок, Потом открыл глаза. Потом я его обниму, Прижму. Он круглый, большой, Крутой… И гостю ушедшему Моему Мы вместе махнем Рукой. Не позднее 3 февраля 1938 ^{21}

22. Вступление к поэме

Простой папиросный коробок Лежал на моем столе, И надпись на нем (Два слова всего): «Северный полюс». Но вдруг мне показалось, Что начал он светиться необычайным огнем, Что голубая крышка его ожила. И в глазах стали пятнадцать радуг в ряд, Пятнадцать спектров. А кайма, белая, простая кайма, Вдруг превратилась в большие холмы Хрипящего, сдавленного льда. Я понял: это — полярная ночь, Это — звенящий арктический лед, Это — поэма моя! Не

позднее 3 апреля 1938 ^{22}

23. Дорога в жизнь

Почему же этой ночью Мы идем с тобою рядом? Звезды в небе — глазом волчьим… Мы проходим теплым садом. По степи необозримой, По дорогам, перепутьям… Мимо дома, мимо дыма Узнаю по звездам путь я. Мимо речки под горою, Через южный влажный ветер… Я да ты, да мы с тобою. Я да ты со мной на свете. Мимо пруда, мимо сосен, По кустам, через кусты. Мимо лета, через осень, Через поздние цветы… Мимо фабрики далекой, Мимо птицы на шесте, Мимо девушки высокой — Отражения в воде… Не позднее 3 апреля 1938 ^{23}

24. Простая девушка

Родилась ты, и, наверно, где-то Ярким светом вспыхнула звезда. И всё так же двигались планеты, Так же отъезжали поезда, Так же разговаривали люди, Ветры завывали у столба… Ты не знала, будет иль не будет У тебя счастливая судьба. А потом пошли другие годы, И, разгорячённая борьбой, Ты дралась под знаменем свободы, Новой окрылённая судьбой. Ты ходила в кожаной тужурке И в больших солдатских сапогах, Ты курила в ледяной дежурке, Раненых носила на руках. Над землей большой и круглой, Где леса дремучие, Плавал и качался смуглый Месяц среди тучи. Освещал листву зеленую, И в пруду тонул, И какой-то птице сонной В очи заглянул. От реки ударил ветер, Непонятный и немой, Месяц серебром отметил Те места, где будет бой. А потом ушел, белесый, Натыкаясь на суки… В это время из-за леса Красных двинулись полки… Молодая радуга вставала Над землёю, где клубился бой, Одиноко птица пролетала Над твоею русой головой. Мы тебя, как друга, хоронили, Мы понуро шли лесной тропой. Выросли деревья на могиле Памятником девушке простой. Не позднее 2 октября 1938 ^{24}

25. «Он упал в начале боя…»

Он упал в начале боя, Показались облака… Солнце темное лесное Опускалось на врага. Он упал, его подняли, Понесли лесной тропой… Птицы песней провожали, Клены никли головой. Не позднее 2 октября 1938 ^{25}

26. Картинка

Тихо плавя, качаются Облака в большом кругу. То исчезнут, то встречаются, То собой осоку мнут. И рыбак седой, угрюмый, Наклонившись над водой, Весь объятый странной думой, Разговор ведет с собой. Он глядит сосредоточенно На огромный поплавок: Скоро ль будет приурочено С силой выдернуть крючок? А кувшинки якорь бросили И желтеют вдалеке… Это гимн далекой осени, Это свежести букет. 1938 ^{26}

27. «Уходило солнце. От простора…»

Уходило солнце. От простора У меня кружилась голова. Это ты — та девушка, которой Я дарил любимые слова. Облака летели — не достанешь, Вот они на север отошли… А кругом, куда пойдешь иль взглянешь, Только степь да синий дым вдали. Средь прохлады воздуха степного Легких ощутима глубина… Ветер налетал… И снова, снова Ясная вставала тишина. Это ночь. И к нам воспоминанья Темные раздвинули пути… Есть плохое слово — «расставанье», От него не скрыться, не уйти! Не позднее 29 июля 1939 ^{27}

28. Кунцево

Я много лет сюда не приезжал, Я много лет сюда не возвращался. Здесь мальчиком я голубей гонял, Бродил по лесу, в озере купался. На эти сосны мне не наглядеться. Пойти гулять иль на траве прилечь? Здесь всё моё! Здесь проходило детство, Которого не спрятать, не сберечь. И яблоки, и свежий запах мяты, Орешника высокие кусты, Далёкие вечерние закаты, Знакомые деревья и цветы. И вёсла надрываются и стонут, И лодка наклоняется слегка, А над рекой туман плывёт И тонут Измятые водою облака. Деревья тянутся к простору, к солнцу, к свету, Ещё я молодыми помню их. Здесь всё как прежде, Только детства нету, — И нет уже товарищей моих. Не позднее 29 июля 1939 ^{28}