Современная канадская повесть
Шрифт:
Вечернее небо насупилось, хотя до выхода из дому Лэндон видел в окно луну — большая и желтая, она выглянула из-за крыши научной библиотеки, потом быстро поднялась и скрылась за облаками. Сейчас Лэндон, сойдя с трамвая на Сент-Клер-авеню, одиноким пешеходом спускался к югу по Рассел-Хилл-роуд. Он в конце концов решил, что в гости к Бланш пойдет. Пробудет там часок с небольшим. Вполне достаточно, чтобы выспросить у Джинни о ее планах и, может, договориться пообедать с ней в воскресенье. Заодно станет ясно, что на уме у Веры. Домой он вернется не поздно, и у него хватит времени как следует выспаться, отдохнуть перед ранним выездом с Маргарет. Она охотно предложила свою машину, а вот ехать с мим сама поначалу стеснялась. Но он все же уговорил
Выложенная плитами дорожка, изгибаясь, вела к ступенькам, освещенным желтым станционным фонарем. Тяжелое кольцо солидно отсвечивало медью на фоне темной двери. За окнами в свинцовой оправе, как тени на экране, стояли или двигались фигуры. Доносилась музыка: какой-то тростниковый инструмент издавал высокие, напоминающие посвист флейты, звуки, с металлическим скрежетом елозили по струнам смычки. Музыка выходила диковинная, она разворачивалась в вечернем воздухе, будто кобра из корзинки. Лэндон постоял у входа, прислушиваясь к этим звукам с илистых берегов Ганга. В свое время под такие переливы Вера стояла на голове. Когда увлекалась йогой и «Пятью шагами к нормальному усвоению пищи». Дверное кольцо с львиной головой Лэндон трогать не стал — нажал на кнопку звонка и, расстегнув весеннее пальто, окинул быстрым взглядом голубую поплиновую рубашку и серый костюм, купленный в 1966 году — чтоб идти на чью-то свадьбу. Старомодный донельзя, но современные туалеты в обтяжку — это было не для Лэндона. Шмотки на его вкус еще нужно было искать. Он предпочитал брюки свободного — даже чересчур — покроя: не облегающие, удобные в шагу. В конторе Крэмнер часто прохаживался по этому поводу. Крэмнер! Сейчас греет свои костлявые бока под флоридским солнцем. Изводит незнакомых людей своими байками. Через минуту дверь открылась — на пороге стоял худощавый загорелый парень и смотрел на Лэндона. Белые клешеные брюки, ослепительно оранжевая сатиновая рубашка, расстегнутая у ворота, — выглядел он эффектно. Длинные темные волосы причесаны волосок к волоску. Из мочки уха — одного — свисал золотой талисман. Парень был бос. Лишь через несколько секунд они узнали друг друга.
— Ой, дядя Фредди… это вы!
— Собственной персоной, Хауэрд, — ответил Лэндон, ступая в прихожую. — Ну, как вы тут?
— Да высший класс, дядя Фредди… Бог ты мой! Мы же сто лет не виделись! Где вы скрываетесь? Нам про вас каких только историй не рассказывали. Вы сейчас живете с русской, да? Давайте ваше пальто…
— Спасибо, Хауэрд… Ты выглядишь как огурчик.
— Точно. Мы с мамой неделю как вернулись… С Бермуд. Пропаслись там целый месяц. Ничего местечко, развлечься можно. А Джинни сказала, что вы, наверно, придете. Я жутко рад вас видеть. Вы же знаете, как мы вас любим. Мама по сей день вспоминает, как вы ее поддержали, когда она рассорилась с нашим милым Хьюзом. Кстати говоря, они сошлись.
— Да что ты?
— Ну точно… Мама с Хьюзом снова начали встречаться. Уже с полгода. Он две недели пробыл с нами на Бермудах…
Хауэрд перебросил пальто Лэндона через руку.
— По-моему, мама сейчас как-то успокоилась по части секса… понимаете, да? Несколько лет это был какой-то кошмар. Но теперь… Вроде бы никакой трагедии уже нет…
— Да, наверное.
— Ну вот. По-моему, маме сейчас больше всего нужен друг. И для этой роли как раз подходит дружище Хьюз. Знаете, вообще-то они всегда ладили… Да и мама не молодеет. А у меня своя жизнь.
— Разумеется.
— У меня квартирка на Саттон-плейс — скромная, холостяцкая, с вечеринкой особенно не развернешься. А вот и мама… Я отнесу ваше пальто наверх.
К ним подошла Бланш — посеребренные туфельки, длинное платье цвета полночной синевы. Может, в чем-то Бермуды и пошли ей на пользу, но бледной она как была, так и осталась — белая лилия. На жалкой шее болталось украшение — нитка искусственного жемчуга. Бланш заметно постарела, но глаза, как и прежде, светились неуемной энергией. Она раскинула ему навстречу свои щепочки-руки.
— Фредди, дорогой мой, все-таки приехал.
Они обнялись, и Лэндон вдохнул запах увядших фиалок, заложенных между страницами книги. Так пахла когда-то его тетка — старая дева.
— Фредди, сколько же мы не виделись?
— Видишь ли, Бланш, я теперь не вхожу в твою лигу.
— Вздор. В моей лиге для тебя всегда найдется место, дорогой Фредди. Жаль, что ты так редко меня навещаешь. Ты всегда был для меня особым другом — сам знаешь. — Они посмотрела на него с расстояния вытянутой руки, по-птичьи склонив голову набок. — Было время, мне казалось, что мы можем стать любовниками. Тебя это шокирует?
— Ну, Бланш, что же ты не намекнула? Я ведь толстокожий.
Она засмеялась.
— Ох, Фредди. Сколько мы с тобой переговорили. Помнишь? А сейчас кажется — это было так давно. Абсолютное прошедшее время. Н-да… — Она похлопала его по руке. — Вера будет очень рада, что ты приехал. А мы с тобой поговорим попозже, ладно? Идем, я тебя познакомлю с гостями. Это все больше друзья Хауэрда. Актеры, рекламщики. У него знакомые, кажется, во всех областях. А у меня еще беда — новые имена в голове не держатся.
Рука об руку они пошли к одной из переполненных передних комнат. Бланш потянула его за рукав.
— Я так рада, что Вера и Джинни решили немного пожить у меня.
— А что, Вера хочет вообще перебраться в Торонто? — спросил Лэндон.
— Похоже, что так, но в свои планы она меня не посвящала. Собственно, как всегда, тебе это хорошо известно. Боюсь, что мое мнение Вера никогда и в грош не ставила. Но все же…
Они остановились у входа в комнату, густо набитую людьми — гости толклись по ней, держа сигареты и стаканы. Сквозь дым и гомон струйкой вилась восточная музыка, от стен отражался перестук одинокого барабана. Тут было много красивых мужчин, несколько очаровательных женщин. Их аппетитные попки, обтянутые брюками с широкими поясами ниже талии, так и прыгали в глаза. Некоторые мужчины были босиком, как Хауэрд, или в сандалиях. Несколько негров в ослепительно ярких хитонах и дашики [56] походили на племенных вождей. У одного немыслимым черным нимбом возвышалась над головой прическа в стиле «афро». Кое-кто был одет под пижонов сороковых годов: длинные пиджаки, широкополые фетровые шляпы, низко сдвинутые и затенявшие глаза. У Лэндона сохранилась старая пластинка на 78 оборотов в минуту, и на ее обложке Диззи Гиллеспи [57] был одет под стать этим ретроманам.
56
Хлопчатобумажная рубашка свободного покроя, с широкими рукавами, одеваемая через голову.
57
Американский джазовый музыкант.
Бланш приподнялась на цыпочки, огляделась.
— Боже, ни одного знакомого лица. Все такие молодые…
Лэндон стиснул ее руку.
— Что ты обо мне беспокоишься, Бланш? Я тут не впервые, разберусь. Возьму что-нибудь выпить. А ты иди к другим гостям.
Он всматривался сквозь дым, стараясь найти Джинни или Веру.
— Ну, это невежливо, вот так тебя бросать, совсем одного, а Вера, как назло, куда-то запропастилась. И Джинни ушла за льдом. Какая чудесная девочка! Я хотела заказать лед по телефону, но она вызвалась пойти и настояла на этом. Один из ее приятелей пошел с ней. Ральф, фамилию не запомнила. Симпатичный парень.
— Да, я с ним знаком, — сказал Лэндон.
Бланш легонько тронула его за руку.
— Может, это не мое дело, но у Веры с Джинни сегодня был разговор.
Лэндон повернулся к ней.
— Да? О чем?
— Может, это и ерунда, но я слышала, как они ссорились перед вечеринкой. В спальне, наверху. Из-за этого парня. Ты, наверное, знаешь, как Вера относится к этим молодим радикалам…
— Мы вроде никогда на эту тему не говорили.
— Когда Джинни сегодня приехала с ним в аэропорт… Н-да. Так вот, когда они добрались сюда, Вера подняла жуткий скандал. Требовала, чтобы Джинни перестала с этим парнем встречаться. Ты знаешь, Вера бывает такой непреклонной…