Современная канадская повесть
Шрифт:
Джинни вспыхнула. Удар Веры пришелся в цель, была пущена кровь. По жилам Лэндона зазмеился яд оскорбленного самолюбия.
— А знаешь, мама, что мы будем делать завтра? Мы все едем в Бей-Сити.
— Да что ты? Как прелестно. Семейный пикник, да? Может, время года не самое подходящее. Тем не менее… Вы можете пообедать у тети Эллен. Очаровательная женщина. Кстати, Фред, как она там?
— Мама, а папуля берет с собой приятельницу.
— Очень рада за него! И за всех вас! Вы прекрасно проведете время, вот увидите. — Вера крепко сжимала их руки.
— А как ее зовут, папуля? — с убийственной настойчивостью спросила Джинни. Лэндон почувствовал, как у него дымятся подошвы.
— Ее зовут Маргарет, Джинни, — сказал он со смутной досадой в голосе. Вера взглянула на него.
— Ну-ну,
Кошачьи повадки. Стервозные выходки. Как ему иногда хотелось убраться подальше от женщин. От всех. Даже от Маргарет. Тоже ведь сплетничает о коллегах-учительшах! Вот бы здорово — прижаться лицом к холодному камню монастырской стены; звон колокола призывает тебя в общество мужчин в сутанах. Может, еще не поздно податься к траппистам [72] ? Он будет опалывать мотыгой репу или босыми ногами мять виноград; жить с людьми, которые в совершенстве овладели искусством держать рот на замке.
72
Орден монахов, имеющий монастыри в США и Канаде.
— Я устал, Джинни, — сообщил Ральф. — Пожалуй, я слиняю.
— Ладно… Я попрошу у тети Бланш машину и свезу тебя домой. Ральф еще не совсем поправился после мононуклеоза. Спокойной ночи, мама… пока, папуля.
— Только не задерживайся… пожалуйста, — попросила Вера. — Чтобы через час была на месте… И поаккуратнее с тетиной машиной.
— Да, да. Ну, всем спокойной ночи… — Она скакнула в сторону, увлекая за собой Ральфа. — Папуля, завтра увидимся, — выкрикнула она. — Мы, пожалуй, двинем после обеда.
Вера проводила их взглядом, потом повернулась к Лэндону.
— Фред, извини, но я с тобой прощаюсь. Ужасно тяжелый был день.
— Понятно.
Вера оглядела комнату.
— Если бы найти Бланш, я бы сейчас всех отсюда вытурила. Почти час ночи. Ты посмотри, что здесь творится! Весь пол в пепле, ковер уделали вином. И где только Хауэрд их берет, этих своих друзей?
— Прекрасный вопрос.
— Некоторые из них, по-моему, развращены до крайности.
Гости по большей части уехали, но кое-кто задержался, люди стояли группками и говорили о религии или политике — две заключительные темы всех алкашей и горемык. Кто-то откопал пластинку с джазовыми блюзами, и сейчас по дому плавали сонные звуки саксофона-тенора. Неожиданно Лэндон вздрогнул — Вера тронула его за рукав.
— Ты ведь не забудешь о нашем разговоре, Фред? У Джинни все будет хорошо, но ее надо направить. Этому маленькому поганцу в ее жизни делать нечего. Хватит с меня одного Эрни Монро — второй не нужен.
— Вера, я, конечно, сделаю, что смогу, но на людей можно давить лишь до какого-то предела. Дальше натыкаешься на сопротивление. Перед твоим носом может разорваться хлопушка.
— Просто поговори с ней, будь так любезен. Больше я ни о чем не прошу.
— Поговорю, если смогу удержать ее на одном месте.
— Пожалуйста, постарайся.
Сквозь материю он чувствовал нажим ее пальцев. Давно она к нему не прикасалась. Многие годы.
— Что ж, Фред, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Вера.
Она отошла на несколько шагов, потом обернулась.
— Надеюсь, завтра у тебя будет приятный день.
— Спасибо.
Вера ушла, а Лэндон озадаченно подумал: откуда вдруг такое дружелюбие? Неужто Джинни была права вчера, когда намекнула, будто Вера к нему еще что-то чувствует? Нет. После всех этих лет — исключено. Но с чего ей быть такой радушной?
В прихожей Лэндон начал рыться в шкафу, ища пальто. За старыми костюмами он обнаружил высокую цилиндрическую корзину, а в ней — зонтики и несколько старых палок Хьюза Ритчи. Но где же это чертово пальто? Конечно, рассчитывать на вежливость — элементарную! — может только безнадежный идиот. Что за люди! Когда-то он закрывал глаза: пусть потакают своим желаниям, пусть ведут себя как дети, пусть смехотворными обезьянами копируют жизнь английского дворянства. Эта их охота верхом с собаками на загородных холмах, эти предвечерние чаепития и бутерброды с огурцами. Он мог простить даже их фундаментальное скудоумие, их катастрофическую глупость. Но раньше по крайней мере они были подчеркнуто вежливы. Сейчас, как видно, нет и этого. Дверь они тебе еще откроют, поздороваются, но уже через четыре часа нм на всех накласть, а человек не может найти свое пальто. Вдруг он вспомнил. Хауэрд уволок его пальто в одну из спален на втором этаже. Лэндон застонал. Насколько он помнил, спален над его головой было не меньше десятка.
Тяжело налегая на перила, он медленно добрался по широкой лестнице до первой площадки. Наверху была полная темнота. Почему не осветить дорогу одинокому путнику? Он попробовал первую дверь — заперта, пошел дальше по коридору, дергая каждую дверь, как деревенский полицейский на ночном обходе. Третья ручка поддалась, и дверь тихонько открылась на хорошо смазанных петлях. В комнате сладковатым густым туманцем стлался дым, неторопливо выплывая в открытое окно. Лэндон глянул в полутьму и тотчас вздрогнул: к портьерам, чтобы укрыться за ними, метнулась обнаженная фигура. Он захлопнул дверь, успев увидеть, как сверкнула чья-то белая ягодица и тощий голый бок.
— Извините, — буркнул он в мрачный коридор. За дверью кто-то прыснул.
— Что случилось, дядя Фредди?
— Хауэрд, я не могу найти это чертово пальто. — Кажется, он говорил слишком громко. Как человек, запертый в шкафу. — Куда ты его положил?
— В соседнюю комнату. На кровать. Наверное, весь свет выключили.
Радости Хауэрда не было границ, за дверью заржал еще кто-то.
— Большое тебе спасибо, — сказал Лэндон со всей преувеличенной учтивостью обиженного человека. Но какой толк от иронии в таких гротескных ситуациях? У соседней двери он прижал ухо к старому дереву и слушал так старательно, что в ухе зазвенело. Ведь можно напороться на что угодно. Скажем, на буйное веселье или на какое-нибудь сексуальное священнодействие, в котором фантастические позы воздвигаются с ритуальной строгостью, присущей матчу претендентов на шахматную корону. Он все не решался повернуть ручку двери. Для секса наступил пек дерзновенных поисков. Время требовало прежде всего оригинальности и высокой техники исполнения. Либо ты оригинален, либо — ноль. Высмеют и выгонят прямо из койки. «Вы хотите быть сексуальным нулем?» — такой грозный вопрос обрушивала на тебя реклама какого-то журнала. Конечно, не хочу. Это дело серьезное. В книжных магазинах руководствам по сексу отводились целые стены. Попадались среди них и затейливые книжонки. Только прочитать это — уже чувствуешь себя как выжатый лимон. Лэндон хаживал в такие магазинчики на нижней Йонж-стрит и, стоя на собственных мозолях, листал эти буклеты — вместе с другими дядями среднего возраста. Меж покупателей были и седовласые, с печатью усталости на морщинистых лицах. Страдальцы-одиночки из меблированных комнат, экзотические рецепты любви они изучали при свете голой электрической лампочки. Сама мысль об этом наводила тоску. Но что за сексуальная каша у него в голове? Наверное, из-за Хауэрда с его идиотскими играми. Лэндон открыл дверь и увидел перед собой пустую темную комнату. Включил свет — на кровати явно валялись, после чего на скорую руку попытались — замести следы. В поисках пальто пришлось опуститься на колени, и, что-то бормоча, на четвереньках (в какие только мудреные положения не ставит нас судьба!), он наконец обнаружил его под кроватью: скомканный куль. Он разгладил ладонью помятую ткань и удалился, пройдя мимо комнаты Хауэрда на цыпочках.
Внизу у лестницы он увидел Бланш. Казалось, она отдыхала, готовясь предпринять ее штурм; одна рука лежала на перилах, взгляд был устремлен на затянутые ковром ступени. Возможно и другое: она перепила, ей плохо, и Лэндон окликнул ее, быстро спускаясь по ступеням и запихивая руки в карманы помятого пальто. Услышав его голос, она подняла голову, и глаза ее забегали по его лицу.
— Боже, Фредди, дорогой мой! Где ты был? — Вид у нее был утомленный и больной. — Я раньше тебя искала.
— Нормально себя чувствуешь? — спросил Лэндон.