Современный египетский рассказ
Шрифт:
В этот вечер Вахдан несколько раз обошел деревню и всюду слышал разговоры о погибших в Абу Заабале. И тут его обожгло воспоминание, таившееся до сего времени в глубине памяти. Он вспомнил, что Фуад уехал последний раз в Каир, не повидавшись с ним, не попрощавшись. Он думал об этом все время, разговаривая с гафирами, проверяя караулы, и похоронный марш особенно громко звучал в его ушах, а образ брата виделся особенно ясно.
Сейчас ад-Дахрийя спит. А Вахдан сидит на длинной скамье с одним из гафиров, который интересуется мнением шейха по поводу случившегося. Повернувшись спиной к холодному ветру, Вахдан тихо говорит:
—
— Ох и дела! Что-то с нами будет!
Утром следующего дня начинается праздник. Вахдан пойдет на кладбище, зажжет свечи на могиле, прочитает Фатиху. Он не купит ни жене, ни детям обнов. Сядет в комнате для гостей, окруженный домочадцами, и будет принимать соболезнования. Это первый праздник после смерти Фуада.
IV. Сердце, полное забот
«Как выяснилось, один из израильских самолетов по ошибке сбросил бомбы мимо цели».
Всякий раз, когда усталый день начинает медленно клониться к вечеру, краски природы тускнеют и блекнут, а очертания предметов становятся расплывчатыми, Умм Ламлум отвязывает буйволицу, ведет к водопою и дает ей вволю напиться холодной зимней воды. Сама она тем временем укладывает в маленькую корзинку свои вещи: остатки еды и сверточек важных для нее бумаг. Укрепляет на спине буйволицы вязанку клевера, кидает последний взгляд на маленькое поле и пускается в путь по черной, плотно утоптанной дороге, ведущей в ад-Дахрийю. По пути она перебирает в уме предстоящие ей домашние дела, а войдя в деревню и завидев мечеть святого Ахмеда ан-Нишаби, непременно читает ему про себя Фатиху. Потом сворачивает в улочку, где стоит ее пустая, сирая лачуга, в которой долгими зимними ночами не слышно даже людского дыхания.
Посчитав мысленно дни и ночи, Умм Ламлум сообразила, что нынче шестой день лунного месяца и, значит, скоро наступит тот самый день, когда сын ее признался ей, что любит. Первый и последний день любви ее сына.
— В твоей комнатке все как и было, Ламлум.
Он приезжает в ад-Дахрийю на несколько дней, пролетающих, как один. Пока он здесь, она занята только тем, чтобы получше его накормить, постирать и погладить его военную форму. А в день отъезда мать еле сдерживает слезы, а Ламлум смотрит на нее со спокойной улыбкой, словно говоря: не надо плакать, пусть в глубине сердца сохранится несколько капель горячих слез — кто знает, что принесет нам завтрашний день.
Четверг. Ночь на пятницу. Умм Ламлум твердо знает — это внушено ей отцами и дедами с незапамятных времен, — что пятница — святой день, в ночь на пятницу на могилах зажигают свечки, устраивают зикр и читают Коран. Во тьме ночи от могил исходит серебряное сияние, ибо на них слетают ангелы всевышнего Аллаха.
В ночь на пятницу Умм Ламлум всегда вспоминает сына, разговаривает с ним, просит приехать, положить конец людским толкам. Что бы люди ни болтали, она верит, что Ламлум жив, что он где-то здесь, на египетской земле, дышит одним с нею воздухом, пьет нильскую воду, хранит свою мечту о милой невесте, о земле. В
— Главное, что жив. И славу богу.
Так говорила Умм Ламлум. И так считали все в ад-Дахрийе.
Ламлум пробыл дома месяц. Он не раз пересказывал матери, родным и всем, кто приходил его проведать, историю своего возвращения с Синая. От его рассказов у слушателей замирало сердце и пересыхало во рту.
Спустя месяц он уехал, сказав матери, что его должны перевести в другую часть, куда, он еще не знает, но что он непременно пришлет ей письмо в голубом конверте, а возможно, через месяц приедет навестить.
Сейчас Умм Ламлум стоит с ним рядом у остановки машин на берегу канала. Тени деревьев колеблются на ровной поверхности воды. Маленькая лодка перевозит на другой берег нескольких человек. Умм Ламлум беседует с сыном, дает ему обычные материнские наставления:
— Береги себя, Ламлум.
Но он не вернулся.
Он так и не вернулся.
Он не прислал письма в голубом конверте. Никакого известия. Тяжело, медленно тянулись дни ожидания. Умм Ламлум ждала все время, днем и ночью. Она садилась в комнате прямо рядом с дверью, прикладывала ухо к дереву и вслушивалась в проходящие шаги, надеясь уловить среди них тяжелый, размеренный шаг сына. Иногда ей казалось, что она слышит его поступь, и она замирала в ожидании. Но шаги проходили мимо, а Ламлум все не шел.
Умм Ламлум давно потеряла мужа, пережила горечь утраты. Но исчезновение Ламлума, единственного сына, надежды всей жизни, — это совсем другое.
Через одного родственника она послала запрос, омоченный слезами. В ответной бумаге было сказано, что розыски Ламлума ведутся и при получении каких-либо сведений ее немедленно уведомят. И… примите заверения в нашем высоком уважении.
— Ты знаешь, что она сделала, эта девушка?
Вечерами мать и сын делятся друг с другом новостями. Ламлум говорит тихим глухим голосом:
— Эта девушка приворожила меня.
Мать слушает, и сердце ее, измученное горестями, заливает теплая волна.
— Но придется все отложить до моего возвращения из армии.
И Ламлум рассказывает матери, как девушка — самая красивая в деревне — нынче утром нарочно пролила воду на его пути. И он переступил через эту воду три раза. Один раз, когда шел в лавку портного, второй — когда возвращался. А третий раз — глаза Ламлума светятся радостью — она сама позвала его и велела переступить через воду, а после этого обходить ее подальше стороной. Так полагается, чтобы задуманное сбылось.
«Просим вас явиться в бюро по делам пропавших без вести по такому-то адресу, имея при себе документы, подтверждающие степень родства, для получения причитающейся вам компенсации. С приветом…»
— Ламлум жив. Он прислал письмо.
Она повторяла это всем и клялась, что сын прислал ей привет и наказ беречь здоровье, особенно зимой, которая уже вот-вот наступит. Она утверждала, что слышала это по радио, случайно, когда проходила мимо дома портного Ибрагима, возвращаясь вечером с поля.