Современный румынский детектив
Шрифт:
Углубившись в созерцание этого миниатюрного мирка, я невольно становлюсь свидетелем обмена репликами между доктором Чернеску и его пациентом. Они говорят тихо, но дверь кабинета тонкая, а с того места, где я стою, даже не прислушиваясь, все равно что-нибудь да услышишь.
— Сейчас не получится, приходите на той неделе, — звучит приятный, мелодичный голос доктора.
— Что это вы все откладываете да откладываете? — ворчит пациент.
— Время терпит, куда спешить?
— Вам, может, и некуда, а мне…
—
— Да я как будто нарочно беспокоюсь! Но куда ж денешься: у кого чего болит…
— Потерпите, придете на той неделе, и мы все уладим. Только приходите в приемный день. В четверг, например, с утра.
— В четверг так в четверг, вам виднее…
Шаги приближаются к двери, и я быстро плюхаюсь в кресло. Больному не очень-то приятно знать, что, кроме медика, кто-то еще слушает под дверью его жалобы.
В самом деле, человек, выходящий из кабинета, меряет меня недружелюбным взглядом. Он высок, очень худ, с серым лицом печеночника. Процедив сквозь зубы приветствие, он выходит, а доктор Чернеску, предупредительно проводив его до дверей, возвращается и усаживается в кресло напротив меня,
— Прошу прощения, товарищ Бребенел. Вечная история с этими пациентами. Даже в воскресенье вздохнуть не дают.
— У вас большая клиентура?
— Слишком большая, я бы сказал. Причем в основном просто ипохондрики, таскаются по врачам, деньги им девать некуда. Как вот этот, что сейчас приходил. Не знаю, чего он от меня хочет.
— Ну, доктор. Для вас-то ипохондрия рентабельна. По крайней мере по моим представлениям. Паул Чернеску пожимает плечами.
— А, вы об этом… Я предпочел бы денег поменьше, зато времени побольше. Свободного. Вы так не думаете?
— Конечно, но только что касается времени.
Он искренне смеется и переходит на дружеский тон:
— Вы тут не соскучились, я надеюсь., пока ждали?
— Нет, что вы. У вас тут такой музей восковых фигур — хоть куда! Ваше авторство?
— Да это так, пустяки, баловался в молодости. Я вам, кажется, говорил, у меня в лицейские времена было такое увлечение.
— Я не сторонник грубой лести, но работа прекрасная. К тому же, по — моему, вы постоянны в своем увлечении. Там есть несколько фигур, которые следует датировать недавним временем.
— У вас острый глаз, — смеется доктор. — Вы меня поймали на месте преступления. Действительно, это и до сих пор мое хобби. Статуэтки, о которых вы говорите, я сделал в прошлом месяце на море. Увековечил всю нашу компанию с Вама — Веке. Это единственная вольность, которую я себе позволяю. А то все работа да работа. Когда живешь один, надо чем-то себя занимать, а то тяжело…
— У вас нет родных?
— Нет, женат я никогда не был, а родители давно умерли,
— И ни братьев, ни сестер?
— Никого. Даже подруги… Но это скучная материя. Ведь вы, кажется, собирались меня спросить насчет бывшей мастерской Дана?
— Собирался, но теперь это уже не актуально. Я хотел вас уведомить, что напал на след.
— Вот как?
— Да, и я бы очень удивился, если бы он оказался ложным.
— Поздравляю, я был уверен, что вы разберетесь в этом деле. Я рад вдвойне: во — первых, за бедного Дана, а потом, что скрывать, за себя самого. Не очень-то приятно, когда на тебе хотя бы тень подозрения…
— Я вас понимаю.
Немного помолчав, он решается:
— А нельзя ли полюбопытствовать, что и как? Или это совсем неуместно?
Теперь мой черед минутку поразмыслить, прежде чем ответить.
— Нет, не совсем неуместно. Подробностей пока сообщить, естественно, не могу, но показать кое-что покажу.
И я показываю ему фотографию, изъятую из досье Марина Тебейки.
— Не знаете такого?
Паул Чернеску смотрит внимательно.
— Нет, что-то не припомню. Это… убийца?
— Как будто бы.
— А мотивы?
— Могу сказать только, что у этого человека с вашим покойным другом были очень давние и очень сложные отношения. И это он был причиной страхов Дана Сократе, о которых я узнал от вас первого. Это его он увидел в Мангалии, когда вы сидели в кафе на террасе.
Паул Чернеску молчит, разглядывая фотографию.
— Так что, если этот человек на самом деле убийца, — продолжаю я, — мы можем быть уверены, что он убил не случайно…
— Его арестовали?
— Еще нет, и именно поэтому, кроме всего прочего, я к вам и зашел. Скажите мне, доктор, ваш друг Дан Сократе никогда не давал вам ничего не хранение?
— Простите, не понял.
— Я имею в виду — какие-нибудь ценные вещи., ну, там деньги, картины, драгоценности. Он не просил вас — скажем, те же пятнадцать лет назад — взять на сохранение что-нибудь такое?
— Нет, никогда в жизни!
Доктор искренне изумлен. Я думаю, что мог бы настоять на обыске, но если в эту минуту Паул Чернеску лжет, мне остается только явиться к полковнику Думитреску и подать в отставку по причине полной профессиональной непригодности.
— Ясно, благодарю вас. Вернемся к человеку с фотографии Не исключено, что на днях вы увидите его поблизости от вашего дома. Надеюсь, в случае опасности вы сумеете защититься…
— Я тоже надеюсь, — беззаботно улыбается доктор.
— Но я попросил бы известить меня тоже, если он объявится.
— Можете на меня положиться.
— Теперь, кажется, все, Еще раз благодарю.
Я намереваюсь подняться с кресла, но доктор меня удерживает:
— Вы действительно спешите? Был бы очень рад посидеть с вами. Выпить кофе и побеседовать помимо официальной программы.