Современный шведский детектив
Шрифт:
В этом все они были единодушны: действительно странно.
Затем Турен рассказал о разговоре с соседкой, вдовой и сыном. В свою очередь выслушал Хольмберга и Улофс-сона.
После этого Хольмберг и Улофссон отправились в буфет пить кофе, Турен же тем временем переделал самые неотложные текущие дела.
В четверть седьмого все трое уже были на Студентгатан и звонили у дверей, чтобы расспросить жильцов о стоявшем на улице автомобиле. Темном легковом автомобиле.
Когда они покончили с опросом, пробило восемь.
А результат оказался неутешительным, ничего нового узнать не удалось.
Автомобиль видели только двое. Или, во всяком случае, вспомнили, что видели. Но большинство говорило так: «Очень может быть, что он там стоял и я его видел… Только ведь над этим не задумываешься. Кто станет обращать внимание на такие вещи, верно?»
Потом они разъехались по домам.
Глава четвертая
Вешая пиджак на плечики, Мартин Хольмберг почувствовал, что валится с ног. Устал как собака. Голова раскалывается, глаза слипаются, тело какое-то до странности вялое — ни дать ни взять машина, которую гоняли на износ.
Он потянулся и зевнул.
— Умаялся? — спросила Черстин. И кивнула: — Поздно ты.
— Да, черт побери… Почти не спал ночь, а днем такой крутеж. Прямо разбитый весь.
— Что ж, надо лечь пораньше.
— Угу… Почта была?
— Несколько писем. Они в кухне, на столе.
— Ладно. А как у Ингер животик? Не жаловалась днем?
— Нет. Все нормально. Ночью — это так, случайно.
Ингер звали их дочку. Роды у Черстин были преждевременные — на полтора месяца раньше срока — и очень тяжелые.
— Ты не ходила к врачу?
— Звонила. Говорит, ничего страшного. Но если такое повторится, надо сходить в детскую поликлинику. Правда, сегодня целый день все было хорошо. Есть хочешь?
— А чем накормишь?
Он до того устал, что прямо голова кружилась. И, наскоро перекусив, уснул на диване в гостиной…
Кто-то тряс его за плечо, он чувствовал, но глаз не открыл, только простонал:
— О-о-ой…
— Мартин! Проснись!
— Ну, что там еще?
— Проснись. Разденься, а потом спи сколько хочешь. Тебе же надо выспаться как следует.
— Я и так сплю…
В четверть десятого он опять крепко уснул.
— Нет! — отчеканила Буэль.
— Почему? — удивился Севед Улофссон.
— Потому что у нас нет денег. Разве это не причина?
— Но послушай, дорогая…
— Нет, нет и еще раз нет!
— А ведь было бы чертовски здорово.
— Севед! Надо все-таки иметь хоть чуточку здравого смысла. Нельзя же строить в саду бассейн, если нам не на что купить куда более нужные вещи. Пойми ты, наконец! Живем мы не так уж плохо, но роскошествовать нам не по карману — а то мигом по миру пойдешь.
— Так ведь мы оба прилично зарабатываем…
— Нет, — перебила она. — Прежде всего, купим машину. Если вообще что-то купим. Вторая машина нам отнюдь не помешает, потому что мы очень редко кончаем в одно время, и я не всегда могу за тобой заехать. Сегодня ты опять брал такси. Неужели ты не соображаешь, сколько денег летит коту под хвост?! Твои разъезды на такси стоят нам ничуть не меньше, чем бассейн!
— Черта с два. Только из-за того, что в прошлом месяце я раза три-четыре освободился позже тебя…
— Три-четыре раза! Интересно получается…
— Ну, может, еще разок-другой.
— Разок-другой? Сколько раз ты в апреле возвращался на такси? А? Сколько? Посчитай, как следует, тогда поглядим, что у тебя выйдет.
Он скривился и умолк: разговор принял совсем не тот оборот, какого ему хотелось.
— Не отвечаешь, — выдержав паузу, заметила Буэль. — Тогда я тебе скажу. У меня все записано. Потому-то я и считаю, что в последнее время ты многовато катаешься на такси. Сейчас принесу блокнот, сам убедишься.
— Не заводись.
— Не заводись! Сперва начинает толковать про какой-то бассейн…
— Ладно, ладно… Уймись.
Она принесла из кухни желтый блокнот.
— Вот, можешь полюбоваться. Прочти, что здесь написано! Хороши поездочки! Семнадцать раз за месяц! Скажешь, так и надо? Семнадцать раз!
Буэль швырнула блокнот ему на колени. Он раскрыл его и заглянул внутрь.
— Как по-твоему, во что это обходится? Об этом ты думал?
Севед и Буэль Улофссон жили под Лундом, на полпути к Дальбю. Поскольку машина у них была одна, иной раз возникали транспортные сложности. Оба работали в Лунде и начинали приблизительно в одно время, поэтому в город ездили вместе. Но Севед далеко не всегда мог освободиться к тому времени, когда Буэль заканчивала работу в страховой конторе. А ей не всегда хотелось ждать.
Вот он и ездил домой на такси; правда, иной раз, если повезет, кто-нибудь из коллег подбрасывал его до дому. Турен или патрульная машина.
В апреле ему не везло.
— Триста пятьдесят крон, — сказала Буэль. — Триста пятьдесят. Или около того. Хорошенькое дело! И после этого у тебя хватает наглости рассуждать о том, чтобы выбрасывать деньги на бассейн…
— Выбрасывать деньги на ветер, ты это имеешь в виду?
— Весьма неудачная шутка.
— Согласен. Расход и правда получился большой. Я понимаю, но в прошлом месяце мне не везло. Обычно так не бывает. Ты же знаешь.
Зазвонил телефон.
— Я подойду, — сказал Севед. Телефон стоял в холле.
— Тебя! — крикнул он.
— Кто это? — спросила она, беря трубку.
— Улла Бритт, — тихо ответил он.
Потом спустился в подвал к своим моделям. Что ни говори, он чувствовал себя слегка пристыженным.
— Три сотни на такси за один месяц, — бормотал он себе под нос.
Погашение ссуды на покупку дома, отпуск, новая стиральная машина, посудомоечная машина… На кой черт она нам, живем вдвоем… вот это, я понимаю, излишество… и брать ребенка на воспитание тоже… Черт побери! Почему все стоит бешеных денег?