Современный шведский детектив
Шрифт:
— Все это как-то нереально, точно во сне, — сдержанно сказала она. — Точно во сне, я пришла на работу. В каком-то кошмаре открыла дверь и вошла внутрь. Все будто остановилось. Остановилось навсегда.
Она узнала о несчастье из утренней газеты. Позвонила в полицию и поговорила с Туреном.
Тот попросил, чтобы она, как обычно, вышла на работу и встретила сотрудников полиции, которые скоро там появятся.
«В голове не укладывается», — сказала она.
«Да», — согласился комиссар, просто чтобы не молчать.
«Будто прочла в газете скверную первоапрельскую шутку.
Инга Йонссон ждала их в кабинете Фрома. Это была пухленькая женщина лет сорока. Коротко подстриженные пепельные волосы причесаны на прямой пробор. Нижняя челюсть слегка выдается вперед. Нос пуговкой. Хольм-берг не мог понять, как на нем держатся очки.
Она одиноко сидела на диване.
Улофссон устроился в одном из мягких кресел, а Хольмберг — за письменным столом. Покачиваясь в кресле, он курил сигарету «Принс». Раньше ему не доводилось сидеть в таких шикарных креслах. Прямо кровать. Если положить спинкой на пол.
Инга Йонссон была спокойна.
Некрасивая, но что-то в ней есть, подумал Хольмберг. Какое-то неизъяснимое обаяние — в общем, привлекательная женщина. И грудь ничего…
— У вас нет никаких подозрений относительно того, почему был убит ваш шеф? — спросил Улофссон.
Она взглянула на него и покачала головой.
— Нет. — Голос ее прозвучал твердо. — Это совершенно непонятно.
Интересно, была она его любовницей? — размышлял Хольмберг.
— Насколько мне известно, недоброжелателей он не имел, ни с кем не враждовал. Все относились к нему с симпатией.
Она замолчала.
— Вы хорошо его знали?
— В каком смысле?
— Вы ведь здесь работаете. Он был вашим шефом. Насколько хорошо можно узнать человека в такой ситуации? Вам известно о нем что-нибудь, как говорится, помимо конторы?
Она через силу улыбнулась и опять покачала головой, как-то странно передернув плечами. Точно их свело судорогой.
— Мне трудно объяснить вам… Я пришла сюда в шестидесятом. Представляете, двенадцать лет назад. — Она вновь замолчала.
— Н-да… — Улофссон нарушил затянувшуюся паузу. — Время течет…
— Извините, задумалась. Так вот, это действительно трудно объяснить. Когда чуть не каждый день двенадцать лет подряд видишь человека, общаешься с ним, работаешь вместе, волей-неволей узнаешь его не только как начальника. Узнаешь его характер, настроения, темперамент, хорошие качества, интересы — в общем, все…
— Так какой же он был?
— То-то и странно.
— Что именно?
— Все, с чем сталкиваешься, что узнаешь и примечаешь, с годами делается настолько привычным и естественным, что очень туго поддается описанию, облекается в слова.
Она откинулась на спинку дивана и скрестила ноги, не заметив, что юбка при этом слишком задралась.
Надо же, выходит, некоторые до сих пор носят подвязки, удивился Улофссон, а я думал, все давно перешли на колготки…
— На первый взгляд, он, пожалуй, был суховат, по-деловому хладнокровен и посторонним казался человеком трезвых взглядов, этаким 1типичным
— Вчера вечером, за несколько минут до смерти, он спешил домой, чтобы позвонить вам. Вы говорили с ним?
Она покачала головой:
— Нет. Он не звонил.
— Как вы думаете, что ему было нужно? В голосе ее послышалось удивление.
— Понятия не имею… ни малейшего…
— Сформулируем иначе: что это могло быть? — спросил Улофссон. — Как по-вашему?
— Не представляю. Могло быть все, что угодно. Только что именно…
— Гм. Вот и нам интересно… Но разве не удивительно, что шеф звонил подчиненному в праздник, да еще Первого мая?
Она слабо улыбнулась.
Улофссон так и не понял, что означала эта улыбка — грусть, насмешку или безразличие.
— Праздник, Первое мая — не все ли равно? Я была его личным секретарем, а секретарь не просто рядовой сотрудник. Это, если можно так выразиться, ходячая записная книжка, а по выходным — связующее звено с фирмой. Притом в любое время суток.
— Чем фирма занимается сейчас?
— О, так сразу и не скажешь… Во-первых, рекламой пива… Во-вторых, какой-то крем для загара, потом общегородская кампания по оживлению торговли… Точнее не помню. Там много всего… Если надо, я проверю и сообщу.
— Да, пожалуйста. Я бы хотел иметь полный перечень заказов, над которыми фирма работает в настоящее время. А также тех, которые прошли, скажем, за последний месяц.
— Понятно.
— Можно получить такой список?
— Разумеется. Только мне понадобится время. Сегодня я не успею.
— Конечно. Мы и не требуем.
— А вот завтра к вечеру все подготовлю. Попрошу кого-нибудь помочь.
— Отлично.
— Но зачем вам это? — Опять улыбка. Такая же блеклая.
Улофссон хмыкнул и склонил голову набок.
— Честно говоря, сам толком не знаю. Вдруг обнаружится что-нибудь интересное.
— Да я просто так спросила.
— Сколько в фирме сотрудников? — На этот раз вопрос задал Хольмберг.
— Семнадцать.
— Есть среди них такие, кто почему-либо не ладил с Фромом?
— Конечно.
— Кто же это?
— Многие. Легче перечислить, с кем он не цапался.
— Из-за своего темперамента? — Вопрос прозвучал, скорее, как утверждение.
Она кивнула.
— Только, на мой взгляд, абсолютно немыслимо, чтобы в пылу спора произошло нечто такое, что, в конце концов, привело бы к убийству.