Совсем недавно… Повесть
Шрифт:
– Что отливают сначала?
– спросил он.
– Лопасти турбины, - ответил Виктор Осипович.
– А потом?
– Не знаю.
– Начинайте с лопасти, - приказал Найт.
Осторожность подсказывала ему подождать, когда начнется отливка цилиндра, но теперь, когда вербовка Тищенко провалилась, надо было спешить. Может быть, Виктор Осипович и не доживет до второй отливки: лучше воробей в руки, чем сокол в небе. Не представляя толком, что значит одна испорченная лопасть, он знал одно: это затормозит постройку турбины, - и этого было для него достаточно.
Когда Виктор Осипович уходил на работу, Найт не мог найти себе места и нервничал еще больше. Обычно к пяти он
А Курбатов, еще до встречи с Тищенко узнав в отделе кадров, что новый работник расчетного отдела прибыл в Высоцк из города, где начались поиски, - задумался. Правда, данные о приезжем не вызывали особых подозрений. Он служил в Гормашснабсбыте, имел благодарности и премии. Документы, впрочем, могли быть поддельными. Курбатов навел по телефону справки: нет, этот человек действительно работал в городской конторе машсбыта и уволился по собственному желанию. Курбатов спросил: когда он уволился? Ему назвали число. Что ж, просто совпадением могло быть, что он ушел с прежней работы через день после того как был арестован Хиггинс. Брянцев, наводивший справки непосредственно в машсбыте, добавил Курбатову свои личные впечатления: «Мне показалось, что это увольнение было для всех неожиданностью. Вообще, говорят, работник он исполнительный».
Но всё это ровным счетом ничего не давало Курбатову. Ложась спать в номере гостиницы, он заставлял себя прочитать перед сном хотя бы десять страниц (плохая привычка читать лежа сохранилась у него с детства, несмотря на все усилия матери-учительницы искоренить ее), но ему не читалось.
Ночью его поднял с постели телефонный звонок:
– Товарищ майор? С вами говорит полковник Усвет. Есть интересная новость, прошу прибыть немедленно. Да, я уже выслал машину за вами.
Тищенко повторил свой рассказ и Курбатову, не скрыв ничего. Он сидел растерянный, бледный, и всё-таки смотрел прямо в глаза Курбатову.
– А кому вы говорили про блиндированную сталь?
– спросил Курбатов.
– Я этого не могу вспомнить. Были какие-то инженеры, чужих не было.
– Ну, один чужой всё-таки был, - заметил Курбатов.
– Да, наломали вы дров. Словом, придется вам притворяться, товарищ Тищенко. Сделайте вид, что согласны. А мы будем следить дальше. Можете быть свободны, подпишите у секретаря пропуск.
Когда Тищенко встал, Курбатов протянул ему руку. Потом майор начал звонить Брянцеву; тот был дома. Курбатов услышал сонный голос:
– Что, кто говорит, кого вам нужно?
– Здравствуйте, товарищ лейтенант, - весело сказал Курбатов.
– Какие сны смотрим?
– Он послушал, что говорит Брянцев, а потом, сразу став серьезным, приказал: - Товарищ Брянцев, завтра же с утра раздобудьте на «Электрике» фотографии всех итээровцев и как можно скорее приезжайте сюда сами. Всё поняли? Ну вот, а теперь - спокойной ночи. Да не подумайте утром, что вам этот разговор приснился, - снова пошутил он.
Через несколько дней в токарном цехе началась обработка лопастей. Курбатов несколько раз звонил в разные города, на разные предприятия, наводил справки о тех, кто за эти дни впервые переступил ворота комбината. Блокнот был уже исписан, а того, что он ждал, всё еще не было. Перелистывая странички, он сознавался себе в том, что по-настоящему его всё еще интересуют только один рабочий литейщик да работник расчетного отдела. Конечно, это не сам Найт, вряд
Не успокаивал он его потому, что молодой литейщик, как это удалось выяснить, приехал сюда из Кузбасса. Там же кончил курсы, работал полтора года, и неплохо. Мысленно Курбатов спрашивал сам себя: зачем его, будь он враг, понадобилось бы перебрасывать сюда? Там, в Кузбассе, он уже зарекомендовал себя как отличный производственник, сжился с коллективом Да, если он враг, его там и оставили бы, конечно…
У Найта есть определенное задание - диверсия; это подтвердил и Хиггинс на допросе, это рассказал и Тищенко. Новый работник расчетного отдела прибыл из того города, где начались розыски: это уже настораживало. Но какая связь между диверсией и расчетным отделом? Там, в лучшем случае, можно вести только экономическую разведку, и то в узких рамках…
Курбатов и Рогов - парторг ЦК партии на комбинате - обходили цехи, майор интересовался всем, что на первый взгляд не имело прямого отношения к его мыслям. А мыслями он всё время возвращался к литейному цеху.
Так, зайдя с Роговым туда, он подробно познакомился с расположением цеха, Рогов не успевал отвечать на вопросы Курбатова. Потом удивился:
– Да вы же задаете вопросы как специалист!
Курбатов только улыбнулся в ответ.
В углу цеха Курбатов заметил узенькую винтовую лестницу, ведшую наверх, и спросил:
– А там что?
– Там? Расчетный отдел, - равнодушно ответил Рогов.
– Смотрите, дают плавку.
А Курбатов словно не видел ни плавки, ни Рогова. Жмурясь от нестерпимо яркого света расплавленного металла, он быстро обдумывал то небольшое открытие, которое ему удалось сделать. Ход его мысли был прост: если враг работает в расчетном отделе, то какая ему может быть выгода от близости литейного цеха?
– Скажите, - спросил он у Рогова, - а другой ход из отдела есть?
Рогов не сразу расслышал, о чем его спрашивают, а потом отрицательно покачал головой: пока нет, закрыт из-за ремонта.
В цехе потемнело: плавка окончилась, печь загружали вновь. Время подходило к обеденному перерыву, и рабочие, вытирая с лица пот, уже собирались уходить.
– Сейчас все уйдут из цеха?
– спросил Курбатов.
– Да, - Рогов взглянул на часы.
– Плавку дали секунда в секунду.
– А кто же будет следить за ходом плавки?
Рогов кивнул куда-то в сторону, улыбнулся:
– Сколько я вас понял, вы когда-то сами занимались сталеварением. Так ведь? Ну вот, а с тех пор многое изменилось.
– Он говорил с нескрываемой гордостью.
– У нас зоркие глаза есть: механизмы в лаборатории.
Прогудел гудок, смена ушла на обед. По железной лестнице загрохотали шаги: шли служащие. И когда прошли они, исчезли за широко раскрытыми дверьми цеха.
– быстро вслед за ними прошагал тощий мужчина в сатиновых нарукавниках.
Курбатов видел его фотографию. Это был новый работник. Он прошел, не заметив ни его, ни Рогова, прошел по пустому цеху, чуть повернув голову влево, к зияющим отверстиям отводных труб… И Курбатов, еще не имея никаких оснований делать выводы, отметил этот поворот головы, не ускользнувший от его внимания.