Создания света — создания тьмы
Шрифт:
— Теперь ты будешь бороться со мной?
— Да, — говорит он, — я научу тебя захвату, что именуется «поцелуй», — и заключает ее в железное кольцо своих рук, прижимая к себе. Она отворачивается, но Оаким ловит губами ее губы и выпрямляется, поднимая девушку над землей. Она не может ни вздохнуть в этом кольце, ни разорвать его; и их поцелуй продолжается, пока ее силы не иссякают… Он поднимает ее на руки и бросает на ложе.
Белые, алые, черные розы, музыка, пляшущие огни, сломанный цветок на траве… Огненная Ведьма роняет беззвучные слезы. Фамильяр удивлен. Ничего, он скоро поймет. Зеркало
ИНТЕРЛЮДИЯ В ДОМЕ ЖИЗНИ
Осирис в Доме Жизни пьет кроваво-красное вино. Зеленый свет заполняет зал, в котором нет места ни острым, ни холодным вещам. Его трон — в Зале Ста Гобеленов, и стены под ними невидимы. Невидим и пол под мягкостью золотистого ковра.
Повелитель Дома Жизни опускает пустой стакан и встает. Пройдя через зал, он поднимает зеленый гобелен и входит в скрытую за ним нишу. Затем касается трех координатных плат в стене, поднимает гобелен и шагает в комнату, расположенную в 348 милях к западу от Зала Ста Гобеленов на глубине 78544 футов.
Комната, куда он попадает, погружена в полумрак. Но, приглядевшись, вы различили бы слабое зеленое сияние.
Юноша, одетый лишь в красную набедренную повязку, застыл, скрестив ноги, на полу и не замечает Осириса. Он сидит спиной к нему, не шевелясь, не говоря ни слова. Тело у него стройное и красивое, мускулы — как у пловца. Он бледен, темноволос и выглядит человеком, погруженным в медитацию.
Вдруг напротив него зеркальным отражением возникает другой. На нем точно такая же повязка; лицо, волосы и фигура у него те же. Он и есть тот же. Юноша поднимает темные глаза от небольшого желтого кристалла, видит оранжево-зеленую, желто-черную птичью голову Осириса и шепчет: — Мне снова это удалось… — и тот, кто сидел спиной к Осирису, исчезает.
Юноша поднимает кристалл, кладет его в полотняный мешочек и подвешивает к поясу. Встает.
— Девятисекундная фуга, — говорит он.
— Это самое большее, на что ты сейчас способен? — спрашивает Осирис, и голос его звучит как заигранная пластинка на слишком быстрых оборотах.
— Да, отец.
— И девять секунд удаются тебе каждый раз?
— Нет.
— Сколько времени это еще займет?
— Кто знает? Ишибака говорит, быть может, лет триста.
— Тогда ты будешь мастером?
— Может быть и так, отец. Во всех мирах не наберется и тридцати мастеров. До сегодняшнего я шел два столетия, но вспомни, как мало я мог лишь год назад. Разумеется, когда-нибудь это пойдет быстрее, сила продолжает развиваться… Осирис качает головой:
— Гор, сын мой и мститель, я хочу, чтобы ты кое — что сделал. Будет хорошо, если ты станешь мастером фуги, но это не главное. Для выполнения миссии, что я собираюсь тебе поручить, вполне достаточно других твоих сил.
— Миссии, отец?
— Твоя мать, желая вновь обрести мое расположение и возвратиться из изгнания, сообщила мне кое-что о затеях моего коллеги. Анубис, кажется, послал нового эмиссара на Средние Миры. С тем, разумеется, чтобы разыскать того, кто так долго испытывает наше терпение и, наконец, покончить с ним.
— Это было бы неплохо, — кивает Гор, — только у шакала опять
— Шесть. Этот, которого он назвал Оакимом, седьмой.
— Оаким?
— Да, и эта сука, твоя мать, говорит, что он не похож на предыдущих.
— То есть?
— Наверно, Анубис не зря потратил тысячу лет. В воинском искусстве Оаким может сравниться с самим Мадраком. Он носит особый знак, какого не было ни у кого из посланцев Дома Мертвых. К тому же он способен черпать энергию прямо из поля.
— Откуда бы вдруг у Анубиса столько мудрости? — улыбается Гор.
— Думаю, он хорошо усвоил фокусы, которые кое — кто из бессмертных использует против нас.
— Что ты предлагаешь? Помогать ему против твоего врага?
— Нет. Знай, Гор, что кто бы ни уничтожил Принца-Который-был-Тысячей, он получит поддержку его падших ангелов — бессмертных. Остальные примкнут, а те, кто не захочет, скоро войдут в Дом Мертвых от рук своих же собратьев. Момент сейчас подходящий. Старая преданность забыта. Бессмертные ждут нового господина, и станет им любой, кто положит конец их скитаниям. А Дом, который поддержат бессмертные, возвысится.
— Я понял тебя, отец. Ты хочешь, чтобы я нашел Принца-Который-был-Тысячей раньше Оакима и убил его во имя Жизни?
— Да, мой мститель. Ты сможешь сделать это?
— Меня тревожит, отец, что, зная мои возможности, ты все-таки задаешь этот вопрос.
— Принц не будет легкой добычей. Никто не знает, сколь велика его сила, и я не могу сказать тебе ни как он выглядит, ни где пребывает.
— Я найду его. Но, может быть, прежде, чем начать поиски, стоит уничтожить этого Оакима?
— Нет! Он на мире Блис, где сейчас как раз должна начаться чума. Но не приближайся к нему, Гор, не приближайся, пока я не скажу! У меня странные предчувствия. Мне нужно узнать, кем он был раньше…
— Зачем, могучий отец мой? Какое это имеет значение?
— Воспоминания о днях, когда я еще не имел сына, тревожат меня. Не спрашивай меня больше.
— Хорошо.
— Эта сука осмелилась давать мне советы относительно Принца. Если ты встретишься с ней во время своих странствий, не поддавайся ни на какие уговоры. Принц должен умереть.
— Мать хочет сохранить ему жизнь? Осирис кивает.
— Да, она очень любит его. Она могла сообщить нам об Оакиме только для того, чтобы уберечь от него Принца. Чтобы добиться этого, она будет лгать. Не дай себя обмануть.
— Я буду мудр.
— Тогда я посылаю тебя, Гор, сын мой и мститель, первым эмиссаром Осириса на Средние Миры.
Гор склоняет голову, и Осирис, растрогавшись на мгновение, кладет на нее руку.
— Он уже мертв, — медленно говорит Гор, — ибо кто как не я уничтожил самого Стального Генерала?
Осирис молчит. Он тоже однажды уничтожил Стального Генерала.
ТЕНЬ ЧЕРНОЙ ЛОШАДИ
В огромном зале Дома Мертвых на стене за троном Анубиса появляется громадная тень. Она могла бы показаться декорацией, инкрустацией или рисунком, если бы не ее абсолютная чернота, в которой скрыто нечто, обладающее глубиной беспредельности. И — она едва заметно движется.