Создания света — создания тьмы
Шрифт:
Океан плещется в тысяче футов над головой. Яркие рыбы снуют по его дну, как диковинные созвездия, и здесь внизу, на земле, все сверкает.
Говорил же кто-то, что мир, подобный этому безымянному месту, с морем вместо неба, не может существовать. Тот, кто говорил это, — ошибался. Положите в основу бесконечность — остальное просто.
Принц-Который-был-Тысячей уникален. Он телепортатор, а телепортаторы встречаются на Средних Мирах еще реже, чем мастера темпоральной фуги. Возможно, он всего один такой. Он способен мгновенно перенести себя в любое место, какое только может
А у него очень пылкое воображение. Допустим, любое место, которое вы способны вообразить, существует где-то в бесконечности; если же и Принц может подумать о нем, то он в состоянии оказаться там. Некоторые теоретики утверждают, что его видение места и желание оказаться в нем на самом деле есть акт творения. Никто не знал об этом месте прежде, и если Принц может отыскать его, тогда, возможно, в действительности он сделал так, что оно возникло. Впрочем, положите в основу бесконечность — остальное просто.
Принц не имеет ни малейшего представления о том, где находится безымянный мир, во всяком случае, по отношению к остальной Вселенной. Его это и не заботит. Он может приходить и уходить, когда пожелает, взяв с собой любого, кого бы ни пожелал. Однако он всегда приходит один, потому что хочет увидеть, ее. Свою жену Нефиту.
Он стоит у моря под морем и зовет ее и ждет, когда коснется плеча легкий бриз, шепчущий в ответ его имя.
Тогда Принц склоняет голову и чувствует, что на берегу он не один.
— Как обходится с тобой этот мир, любимая? — вопрошает он. И в плеск прибоя вплетается сдавленное рыдание.
— Хорошо, — приходит ответ. — А с тобой, мой повелитель?
— Лучше быть искренним, чем вежливым, и сказать «плохо».
— Оно все еще плачет в ночи?
— Да.
— Я думала о тебе, когда поднималась к морю, которое ты сделал небом. Я создала птиц, чтобы не было мне в воздухе так одиноко, но их крики грубы или печальны. Что я могу сказать тебе, чтобы быть скорее вежливой, чем искренней? Что не измучена этой жизнью, которая что угодно, только не жизнь? Что не мечтаю опять быть женщиной, а не дыханием, цветом, движением? Что не жажду опять коснуться тебя и ощутить твое прикосновение? Ты заранее знаешь все, что я могу сказать. Я бы не жаловалась, но я боюсь, мой повелитель, я боюсь того безумия, что иногда находит на меня: никогда не спать, никогда не есть, никогда не почувствовать под рукой тверди… Как долго это тянется?..
— Столетия.
— Прости меня… Я знаю, все жены во все века будут, просить о жалости у любимых, но у кого еще я могу просить ее?
— Ты сказала истину, моя Нефита. Воплотить тебя, рассеять тьму моего одиночества… Я пытался…
— Когда ты убьешь Вещь-что-плачет, ты покараешь Осириса и Анубиса?
— Конечно.
— Пожалуйста, не уничтожай их сразу, если они могут чем-то помочь мне. Даруй им снисхождение, если с их помощью я вернусь к тебе…
— Возможно.
— …Ведь я так одинока, так хотела бы уйти отсюда…
— Ты просила планету, окруженную водой, чтобы жить. Ты просила целый мир, чтобы не страдать от одиночества.
— Я помню. Я знаю…
— Если бы Осирис не был так одержим
— Да, я знаю, я согласна. Но что Анубис?..
— Время от времени он пытается убить меня, но это не имеет значения. Быть может, я даже Прощу его. Но не моего птицеголового ангела. Его — никогда!
Принц-Который-был-Властелином (когда-то) садится на камень и смотрит на волны, а затем вверх — на дно моря. Огни лениво колышутся над ним, вершины гор пронзают остриями глубины небесного океана. Свет тускл и бледен, кажется, что он исходит отовсюду. Принц бросает плоский камешек, и он улетает вдаль, прыгая по волнам.
— Расскажи мне еще раз о днях битвы, что гремела тысячелетие назад, — слышит он шепот, — о днях, когда пал тот, кто был твоим сыном и твоим отцом, — самым могучим ройном из всех, поднимавшихся на битву за шесть человеческих рас.
Принц молчит, глядя на волны.
— К чему? — спрашивает он наконец.
— Потому что каждый раз, когда ты рассказываешь об этом, ты вновь пытаешься…
— …чтобы потом проклинать новую неудачу, — заканчивает Принц.
— Расскажи мне, — робко настаивает она. Принц вздыхает, и небеса над ним ревут, и мечутся в них прозрачные рыбы. Он протягивает руку, и камешек возвращается в нее из моря. Ветер летает над морем, лаская его. Принц начинает говорить.
АНГЕЛ ДОМА ОГНЯ
Вверх смотрит Анубис и видит смерть.
Смерть — это черная тень лошади, хотя, казалось бы нечему отбрасывать тень.
Анубис смотрит, сжав посох в руках.
— Приветствую, Анубис, Ангел Дома Мертвых, — приходит голос, глубокий и мощный, отдающийся эхом от стен огромного зала.
— Приветствую, — мягок ответ Анубиса. — Приветствую. Хозяин Дома Огня, Дома, которого нет больше?
— А Дом Мертвых изменился…
— Прошло немало времени, — говорит Анубис.
— В самом деле.
— Могу я узнать, как твое здоровье?
— Не имею оснований жаловаться на него, впрочем, как и всегда.
— Могу я узнать, что привело тебя сюда?
— Можешь.
Молчание.
— Я думал, ты мертв, — говорит Анубис.
— Знаю.
— Как бы то ни было, я рад, что ты уцелел после той битвы…
— Я тоже, представь себе. Возвращение оттуда, где я оказался после того дурацкого удара Молотом, заняло у меня немало столетий. Я отступил за пределы пространства мгновением раньше, чем Осирис нанес удар, разбивающий солнца. Это завело меня несколько дальше, чем я собирался…
— И что ты делал все это время?
— Возвращался.
— Ты, Тифон, единственный из всех богов сумел пережить удар Молота…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что Сет-Разрушитель, твой отец, умер в той битве.
— АЙиии!!!
Анубис затыкает уши и зажмуривается. Посох падает на пол. Но этот душераздирающий крик, звенящий в зале, крик одновременно человека и зверя, больно слышать даже так.
Когда наступает молчание, Анубис открывает глаза и опускает руки. Тень сейчас меньше и ближе. — А Безымянное мертво?