Созвездие эректуса
Шрифт:
О спорт! Ты устанавливаешь хорошие, добрые, дружественные отношения между народами. Ты согласие. Ты сближаешь людей, жаждущих единства. Ты учишь разноязыкую, разноплеменную молодежь уважать друг друга. Ты источник благородного, мирного, дружеского соревнования. Ты собираешь молодость, наше будущее, нашу надежду, под свои мирные знамена…
Это, как известно, написал основатель олимпийского движения Пьер де Кубертен в 1912 году. Пафоса, конечно, многовато, но, по сути, все верно. Не прошло двух часов, как вся разница между американцами и меганенезийцами
Вернувшись на Ранафути, адмирал сразу обосновался в салоне своего самолета, наедине с аппаратом спецсвязи, и вызвал штаб USSOCOM (Форт-Брэгг, Северная Каролина). Не дослушивая стандартного ответа дежурного, он рявкнул:
— Это адмирал Дэнброк. Найдите срочно генерала Алана Рафтена.
— Минуточку, сэр. Я переключу на его кабинет…
30 секунд бодрой музыки в трубке.
— Рафтен слушает.
— Это адмирал Дэнброк. Могу я задать вам несколько вопросов? Это касается Норфолка.
— Вы имеете в виду подлодку «Норфолк»?
— Разумеется, именно ее.
— А чем я могу вам помочь, адмирал?
— Думаю, чем-то можете, раз ваша подпись стоит на задании командира подлодки.
— Гм… — Рафтен задумался, — а кто вам это сообщил?
— Тот, кто эту подпись видел. Могу я узнать, как составлялось это задание?
— Гм… — снова пауза, — поймите меня правильно, адмирал, но вас нет в листе допуска к данной информации.
— Вот как? — спросил Дэнброк, начиная закипать, — а кто подписывал лист допуска?
— Вы же понимаете, что этого я тоже не могу вам сказать, поскольку…
— Зато я могу вам кое-что сказать, — перебил адмирал, — я сейчас на Ранафути, в Меганезии. Я говорил с глазу на глаз с командиром «Норфолка» и теперь знаю его задание наизусть. Это что-нибудь меняет, я надеюсь?
— А почему это должно что-то менять?
— Сейчас объясню. Если у нас не получится разговор, я сообщу объединенному комитету начальников штабов: первое — что задание было составлено так, чтобы угробить подлодку. Второе: в задании была фальсифицирована военно-тактическая обстановка. И третье: целевой объект рейда, указанный в задании, вообще не существовал. Вас это устраивает?
— Адмирал, вы всерьез намерены делать сообщение со слов капитана подлодки, который что-то вам говорил, нарушив свои прямые инструкции о секретности?
— Нет, Рафтен. Я буду делать его на основании материалов прессы, как бы мне это не было противно. Капитан подлодки оказался в плену из-за вашего задания, а сейчас ему грозит расстрел из-за болтовни кретинов, которых вы посадили на его лодку в качестве спецназа. Видеозапись их показаний вы, надеюсь, уже видели по ТВ. Вы думаете, капитан Ходжес захочет быть святее Папы Римского? Он cможет выкрутиться, только выложив суду всю эту историю, до последней буквы. Тогда у него есть шанс отделаться всего несколькими годами тюрьмы. Надеюсь, вам понятно, кто в этом случае окажется крайним?
— Гм… А что может изменить наш разговор, адмирал?
— В моем сообщении изменится тот, кому предстоит быть крайним, — ответил Дэнброк, — я имею в виду того, кто на самом деле заварил эту дерьмовую кашу. Вы знаете, кого я имею в виду, не так ли?
— Я, откровенно говоря, знаю немногим больше вашего. Спецназ не наш. Их перебросили из NCTC, поскольку у наших групп нет опыта обращения с биологическим оружием.
— Из контртеррористической службы? — удивился адмирал, — откуда там боевые пловцы?
— Оттуда же, откуда все остальное, я полагаю. Сами знаете, туда набрали, кого попало.
— А почему операцию планировали вы, а не специалисты флота?
— Особая секретность. NSA потребовало, чтобы никакие данные не передавались никому, кроме тех, кто включен в лист допуска. Я предлагал включить в группу планирования кого-нибудь с базы Коронадо, у кого есть соответствующий опыт, но мне ответили, что это исключено. У меня был приказ выполнять их требования по порядку работы, ведь мы должны были просто обеспечить их операцию. Так что перемещение людей и техники я планировал на основании только тех данных, которые мне предоставило NSA. Мне даже было запрещено проверять эти данные через нашу службу разведки.
— Ясно, генерал. Но почему вы так странно планировали отход лодки? Какой был смысл отправлять ее в Брисбен, вместо того, чтобы вернуть на Гавайи?
— Это было требование NSA. На подлодке должны были оказаться опасные биологические материалы, и их не следовало доставлять в густонаселенный район США.
— Да, — буркнул Дэнброк, — очень важная мера предосторожности, с учетом того, что на Тероа нет никаких опасных биоматериалов, кроме, разве что, тухлой рыбы на берегу.
— Так пишет пресса, — заметил Рафтен, — но это, знаете ли…
— Пресса тут не при чем, — перебил адмирал, — я полчаса назад прилетел с Тероа, меня туда возили на экскурсию, и я выглядел полным идиотом. Там нет никаких биохимических центров и никаких военных объектов. Зато на рейде стоит боевой фрегат, который никак не учитывается в задании. Что за специалисты из NSA готовили вам данные?
— Со мной общался только старший советник агентства Деррик Бэрд. По крайней мере, это имя стояло в его удостоверении и в предписании, подписанном директором агентства. Он передавал мне файлы под расписку и отвечал «нет» на все мои вопросы.
— Ваше командование как-то это объяснило?
— Нет, конечно. Оно расписало мне приказ из министерства: «обеспечить операцию» с директивой «неукоснительно выполнять указания». У нас по-другому и не делается.
— А как вы с такой информацией готовили задание для группы боевых пловцов?
— А никак, — ответил Рафтен, — его готовили в NSA и я его даже не видел. Я только дал предписание на имя лидера группы, лейтенанта Шойо для командира подлодки.
— Не зная, что в их задании? — уточнил Дэнброк.