Спасение рая
Шрифт:
Дана уже собиралась дать ему щадящую команду приотстать, но упал совершенно иной член команды, Курт. Но перед этим успел выкрикнуть одно слово:
– Стрелы!
Видимо, самые быстроногие егеря все-таки успели добежать до удобного для стрельбы места и теперь решили положить беглецов. Да только пара факторов им для первых залпов сильно помешала: собственная неимоверная усталость после бега да завидная наблюдательность впереди несущегося немца. Он не только успел сам рухнуть ничком, но и товарищей предупредить об опасности. Поэтому из трех стрел, пущенных в него, только одна попала в цель. Да и то скорее как курьезный
После чего целительница успела поставить магический щит, и под его прикрытием вся группа, помогая ругающемуся во весь голос Курту, двинулась медленно вперед. Но и тут возникла непреодолимая преграда. Выход из ущелья напоминал собой длинный и крутой каменный желоб, глядя на который и замечая там беглецов егеря просто швыряли туда несколько камней. Те сходили вниз с неумолимостью таранной лавины, и становиться на ее пути было бессмысленно. Тут и умения Маурьи не помогли бы. Тем более Маурьи, совершенно не обученной и до всего опыта защиты практически доходящей ведущимися прямо на бегу экспериментами.
Обороняющиеся заняли уникальную позицию на верхушке неприступного десятиметрового уступа, и выбить их оттуда без гранат не имелось возможности. Мало того, бросать камни ашбунам очень понравилось, и они стали использовать это примитивное оружие не только в направлении желоба, но и непосредственно против группы. Причем с каждым разом подбирая постепенно булыжники все большей массы. Один такой при ударе совсем рядом рассыпался фейерверком мелкого щебня, и один кусочек впился в щеку Даны. Как он прошел сквозь магический щит, никто не понял, но Петр, увидев на щеке матери своих будущих двойняшек капельки крови, словно взбеленился. Метнулся к нависающему склону, заложил обе мины в трещину и с громкими воплями проклятий побежал обратно. Вполне естественно, что егеря попытались после этого сбросить вниз как можно больше камней, дабы успокоить ревущего угрозы чужака, и оказались довольно близко к обрыву.
Рвануло негромко и не мощно, но для целого пласта нависающей породы хватило. Кусок скалы сполз, пошатнулся и, как огромная стена, завалился вниз. Благо еще, что стоящая под защитой Маурьи группа инстинктивно подалась назад и никто из четверых не пострадал. Петр тоже вначале оказался в туче снежной и каменной пыли чуть сбоку, и со стороны показалось, что просто споткнулся там обо что-то и упал.
Из четверых вражеских лучников трое сразу свалились вниз, а потом их убила упавшая каменная плита. Тогда как последний ашбун умудрился остаться на верхушке кренящейся скалы и после падения прямо-таки прикатился под ноги целительницы. Мало того, ко всеобщему удивлению, он оказался не только жив, но почти что в полном здравии. Лишь из сильно рассеченного лба шла кровь.
Дана, конечно, попыталась рассмотреть в первую очередь скрывшегося в пыли Петруху, но уже в следующий момент Сильва вместе с озлобленным ранением Куртом вздернули пытающегося встать егеря за плечи, резко заломили руки, и острый нож немца уже устремился к беззащитной шее. Пришлось целительнице остановить скорую казнь восклицанием:
– Курт, замри! – Потом она присела на корточки и заглянула в посеревшее от бледности лицо ашбуна. – Сколько вас за нами гонится?
– Весь полк! Вам все равно не уйти! – прохрипел пленник, разглядывая женщину только одним глазом: второй уже основательно залило кровью. – И меня вам тоже не запугать!
– Да никто тебя и пугать не собирается, – спокойно ответила Дана. – И чем большее количество вас идет по нашему следу, тем лучше. Вы ведь и так обязаны выполнять мои распоряжения.
– С чего вдруг? – зашипел егерь от возмущения.
Вместо ответа женская рука теплым прикосновением опустилась ему на лоб, сразу унимая боль и останавливая кровотечение. Через минуту полного молчания на месте рубленой раны остался лишь розоватый шрам, и та же рука смыла кровь несколькими горстями снега. Только потом женщина удовлетворенно кивнула и ответила:
– Теперь догадался, кто я такая? Отпустите его!
Ашбун, пошатываясь, встал и недоверчиво пощупал еще совсем недавно лопнувшую от удара кожу. И ненависть в его глазах стала заменяться мистическим восторгом и безоговорочным раболепием. А губы непроизвольно зашептали:
– Госпожа Арчивьел?!
– Ну зачем же так сразу, – усмехнулась целительница. – Ты и Маурьи должен подчиняться. Не так ли?
– Так точно, госпожа Маурьи! – уже в полный голос рявкнул егерь, пытаясь встать на колени. Но был заранее остановлен взмахом исцелившей его ладошки.
– Нет времени, – сразу предупредила его Дана. – Мне жаль твоих павших товарищей, но в бою не до разговоров и демонстрации своего звания. Зато теперь я тебе приказываю: вернуться к своему полку, который нас преследует, и передать мои слова.
– Я готов, госпожа, передать любое ваше слово.
– Тогда слушай и запоминай! Во всем остальном мире люди живут почти в два раза больше, потому что у них при рождении не забирают благословенный дар самоизлечения. А здесь в смертях детей и взрослых виноват только черный монолит со своими приспешниками. Отныне каждый жрец с ларцом Кюндю – главный враг любого ашбуна. А инородное черное тело в центре Бавванди – это сосредоточие зла, лжи и предательства. Приказываю: уничтожать всех врагов нашей великой Успенской империи. Иди!
Кажется, егерь не совсем понимал, что ему сказали. Потому как стоял на месте с осоловелыми глазами и с видом умственно неполноценного человека. Собственное исцеление, стоящая перед ним Маурьи и даже странно вооруженные вокруг воины – все это, вместе взятое, и то не вызвало такого шока, как врезавшиеся глубоко в сознание слова уважаемой целительницы. Но стоило отдать парню должное, в себя он приходил довольно быстро. И как только Сильва его подтолкнула с выкриком «Бегом, марш!», он сорвался с места и резво затрусил в сторону виднеющихся уже в поле зрения сослуживцев. Пока длилась эта сценка, авангард полка уже резко приблизился, и теперь его отделяло от беглецов расстояние чуть больше чем в километр.
Заметившая это Дана резко обернулась, намереваясь сорваться с места и отдавая очередные распоряжения:
– Вдруг они его не послушаются. Поэтому занять господствующую высоту! Курт, направо! Петр, возьмешь левый борт… Черт! – воскликнула она в сердцах, растерянно осматриваясь. – Чего ты там до сих пор валяешься? Разлегся, понимаешь ли.
Ее лицо перекосилось на полуслове, а расширенные глаза уставились на Курта, который встал на колени возле неподвижного товарища. Похоже, что немец перекинулся с Петрухой несколькими словами и после этого воскликнул для остальных: