Спасти империю!
Шрифт:
– Кого? – быстро спросил Иван.
– Старицкого Владимира Андреевича.
Иван скептически хмыкнул.
– Его они могли провозгласить еще в самом начале, четыре года назад.
– Тогда не сообразили, растерялись шибко, – возразил Никита Романович.
– А теперь наконец сообразили? – Дядюшкины объяснения ничуть не поколебали Иванова скепсиса. – Если уж меня отстранять от трона, так или иначе, и вспоминать всех, кто на него право имеет, то дядюшка Гюрги на ступеньку ближе стоит. Он все-таки родной брат моего отца, а Владимир Андреевич – двоюродный.
– О чем ты говоришь, Иван! – возмутился Долгорукий. – Ты меня в чем
– Ни в чем я тебя не подозреваю, дядюшка Гюрги. Но и в боярские козни не верю. Ну собрались, ну поговорили… Пустое все! Я уж дяде Никите давно говорю: чтобы не было козней и заговоров, на царство мне венчаться пора! Мне уже четырнадцать! Незачем дальше тянуть!
– Батюшка твой в семнадцать лет венчался на царство, – попробовал урезонить племянника Долгорукий. – И тоже ох непростая обстановка была…
– Батюшка мой от своего народа не бегал и по всяким слободам не отсиживался. И у него Сильвестр с Адашевым были! А у меня – только вы, дядюшки…
Сказанное царевичем задело и одного, и другого. Но если Долгорукий лишь скривил губы в горестной ухмылке, то обиженный Никита Романович не удержался от нравоучений:
– Мал ты еще о таких вещах судить! Сейчас не препираться с нами надо, а думать, что боярскому заговору противопоставить.
– Делайте что хотите… – Иван устало, будто после долгой, тяжелой работы, махнул рукой.
– Что скажешь, земской посол? – спросил прокурорским тоном Никита Романович. – Ты, помнится, говорил, что сама земщина накажет Челяднина, если вина его доказана будет.
– Я от своих слов не отказываюсь. Только доказательств не вижу. Где хотя бы человек князя Юрия, на боярском собрании присутствовавший? Я могу с ним поговорить?
Князь Юрий, видимо, посчитал ниже своего достоинства отвечать на подобного рода вопросы. Вместо него, возмутившись столь неуважительным отношением посла, ответил Никита Романович:
– Ты что же, светлейшему князю не веришь?
– Верю, безусловно верю. Но светлейшего так же могли ввести в заблуждение недобросовестные люди, как и вас, Никита Романович. Ведь подвел же вас кто-то в той истории с подложным письмом… А так… Я от своих слов не отказываюсь. Давайте съезжу в Москву и сам досконально все там разузнаю. А после вам доложу.
– Пока будешь ездить да разузнавать, может уже поздно быть. Ладно, иди, Михайла.
Валентин вышел в коридор, отошел от двери на несколько шагов и остановился. Зачем его вызывали, он так и не понял. Поставить в известность о новых якобы происках Челяднина? Напомнить об обещании разобраться с Челядниным в случае его виновности? «Почему же тогда он меня в Москву не пустил? – подумал Валентин. – А может быть, все это – спектакль для царевича Ивана? Спектакль с целью добиться от него послушания? Вполне возможно. Напрягает он, видимо, Никиту Романовича своим требованием ускорить венчание на царство. Вот и решили они его попугать».
Царевич надолго не задержался. Самый походящий момент для разговора – рядом с царевичем никого, кроме охраны.
– Ваше величество, – начал свою речь Валентин, – признайтесь, вы верите в измену Челяднина?
– Да ну их… – Иван махнул рукой. – Прошлый раз письмо это изменническое Федька писал. Я его руку узнал. И сейчас наверняка нечто похожее они придумали. Дядька Гюрги пляшет под дудку дядьки Никиты. А дядьке Никите страсть как не хочется меня из-под своей руки выпускать. Я же назло ему заявил, что хочу
– Я вчера случайно услышал, что есть уже указ о сборе невест со всей Руси. Это правда?
Царевич рассмеялся.
– Это Афонька Вяземский выдумал и всем дружкам своим ближним растрепал. А те уж – дальше. Мол, соберет царевич на смотрины полторы тыщи девок, то-то нам раздолье будет. Вчера же этот слух и до дядьки Никиты дошел. Он встревожился, спрашивает: «Это что еще за указ? Какие невесты? Почему я ничего не знаю?» А я, видя, как он напугался, решил еще масла в огонь подлить. «Я Висковатому велел указ тот подготовить, – говорю. – Жениться хочу». Ох он взвился… А я теперь и думаю… То он мне обещал, что в пятнадцать лет я венчаться на царство буду, а сегодня… Слышал, что было сказано? Отец, мол, твой в семнадцать лет на царство венчался. Не желает меня дядька из-под своей руки выпускать. Так и хочет продолжать править от моего имени. – Здесь Иван покачал головой. – Так если бы правил толком… А то – со всеми в ссоре, ото всех прячется… Я ведь до недавнего времени считал, что все мое царство между Костромой, Ярославлем и Москвой заключено. Это ты, Михайла, мне глаза открыл. Землища огромная!.. И везде нестроенье и неурядицы. И все оттого, что отеческой заботы нет. А мы тут от людей прячемся. Нет, право слово, мне мысль – собрать невест и жениться поскорей – очень даже понравилась. Женюсь и потребую от опричной думы скорейшего венчания на царство. Женатому человеку уж не скажут, что он еще мальчишка. А если они будут против…
– Тогда вас, ваше величество, поддержит боярская дума. Не сомневайтесь, я это гарантирую. И разделению на опричных и земских тогда конец, все ваше будет, ваше величество.
– Думаешь? – засомневался Иван.
– Я уверен, ваше величество.
– А дядьки мне все о каких-то происках бояр рассказывают, об их изменах… Вот и сейчас с этим Челядниным… «Возьмут, – убеждают меня, – слободу в осаду бояре. Запасов мало у нас здесь. Все с голоду передохнем. Спрятаться тебе на время надо».
– Опять спрятаться? Куда?
– «Поезжай, – говорят, – на богомолье, по монастырям. И дружину в тысячу человек бери с собой. В открытом поле это сила. В случае чего они тебя охранят. Попутешествуешь пару месяцев, а там видно будет». Не хочу ехать, это они нарочно придумали, чтобы я действительно не начал невест собирать.
– Ваше величество, а как же царица Мария? Или вы ее уже и не рассматриваете как возможную кандидатуру?
Царевич пожал плечами и скривил губы.
– Н-не знаю. Я как-то привык к тому, что когда-нибудь она станет моей женой. А какая она и по нраву ли мне, я не задумывался. Она всегда во всем слушается дядюшку, а мне уж больно по сердцу пришлась мысль со сбором невест. Это поможет мне приблизить венчание на царство. Мария же из дядюшкиной воли никогда не выйдет. Значит, она мне не помощница.
Стараясь не показывать охвативших его эмоций, Валентин торжествовал. Не пропали даром его старания, та работа, которую он ежедневно проводил с царевичем, вливая в него информацию, как яд, дозированно, по чайной ложечке. И вот тебе, пожалуйста, царевич наконец созрел. Он уже готов пока неоткрыто, исподволь, используя хитрость, но бунтовать против всесильного дядюшки Никиты Романовича.
– Но в принципе вы, ваше величество, против нее как жены и вашей царицы, возражений не имеете?
Иван лишь вновь пожал плечами.