Спасти СССР. Манифестация II
Шрифт:
– Давно уже… - млел я, прихлебывая чаек. – Еще год назад…
Дождавшись, пока абонент сжует изрядный кусок простенького лакомства, корректно зазвонил телефон.
– Ну, разумеется! – сердито выговорил я, и двинулся в прихожку. – Алё!
– Спишь, да? – агрессивно поинтересовалась трубка.
Стоило мне узнать милый Томин голосок, как досада тут же разрядилась.
– Скажешь тоже! – изобразил я возмущение. – Завтракаю!
– Приятного аппетита! – хихикнули на том конце провода, и тут же преисполнились серьезности. – Дюх, дядя Вадим просил тебя зайти к нему.
– Ага… - вытолкнул
– Ну, где-то часика в три… Или в четыре. Сможешь?
– В четыре точно смогу.
– Ну, всё, - бодро откликнулась Тома. – Пока, пока. Ой! А ты когда уезжаешь?
– Пятого.
– Еще есть время! – стыдливо хихикнула трубка, срываясь в короткие гудки.
Смутно улыбаясь, я вернулся на кухню. Задумчиво выхлебал терпкий чай. Дотянувшись до радио, невнятно бормочущего с полки, крутанул ручку, набавляя громкости.
– …Исполкомами Ждановского, Куйбышевского и Октябрьского райсоветов выполнен план по улучшению жилищных условий для инвалидов Великой Отечественной войны, женщин-фронтовичек и семей погибших воинов, - мажорно вещала дикторша. – Более трех тысяч молодых семей переселено из общежитий и домов коридорного типа в благоустроенные коммунальные квартиры…
– Бум меняться? – бодро спародировал я Райкина. – Бум, бум, бум!
Тот же день, позже
Ленинград, Набережная канала Грибоедова
Встречу маклер назначил «У Львов». Только не за Казанским собором, где хищники топорщат золотые крылья, а возле другого мостика через «кэнэл» - напротив Малой Подъяческой.
Именно здесь тусовались желающие съехаться или разъехаться. Пестрели листочками с жирно выведенным «Меняю» фонарные столбы и водосточные трубы, ими обметало стены домов и двери подъездов.
В восьмидесятые сам квартирный толчок «переедет» на Сенную площадь, а пока ленинградцы толклись на набережной у серых чугунных зверюг.
«Своего» я узнал сразу – по «Жигулям» ярчайшей расцветки, не красной даже, а кричаще-алой.
– Андрей? – негромко окликнул круглолицый водитель. – Садитесь.
Я юркнул на переднее сиденье.
– А как вас зовут?
– мой взгляд задержался на маленьких, почти
женских, но в то же время крепких руках, что уверенно держали руль,потом поднялся на смуглое лицо. Широкие скулы, приплюснутый нос, ицентр притяжения - смеющиеся, чуть с хитринкой глаза.
– Зовите Валерой, - хмыкнул маклер, выруливая на Дзержинского.
– Серьезно?
– я с показным скепсисом еще раз прошелся взглядом по его лицу.
– Ну не буду же я вас пытать Буладбаатаром Цыряновичем? Все Валеройзовут, и вы зовите.
– Да ну... Вы на поколение старше. Буладбаатар...
– я откинулся наспинку и покатал имя на языке.
– Хм. Богатырь... Железный богатырь?
– Ха!
– развеселившись, «Валера» задорно хлопнул ладонями по баранке, - вуниверситет не хотите поступать? На факультет востоковедения?
– А что, так можно было?
Маклер непонимающе посмотрел на меня. Я рассказал анекдот, и машину резкодернуло к обочине.
– Да что ж вы так-то...
–
– Да я ж чудомприпарковаться сумел...
– он дернулся, оглядываясь в заднее стекло и скаким-то удивлением покачал головой, - чудом... Ками но кисеки...
– Ками...
– зацепился я за знакомое слово, - если камикадзе отсюда,то «нокисеки» - это «чудо»?
– «Но» - предлог, - «Валера» резко посерьезнел, - «чудо» будет «кисеки». Асерьезно? Не думали в эту сторону?
Маклер потянул рукоятку ручника на себя, потом мягко, одним пальцемперебросил рычаг переключения - тот совершенно непривычно торчалантенной из рулевой колонки, и мы влились обратно в достаточно плотныйпоток машин.
– А что, - закинул я удочку, - можете помочь? Сколько стоить будет?
«Мне еще девчонок, может быть, устраивать, лишней информация не будет, - мелькнуло у меня.
– Не конкретно сюда, конечно, а по рынку таких услуг…»
– М-м-м...
– протянул Буладбаатар и задумчиво побарабанил пальцами порулю, - давайте не будем бежать впереди паровоза. Поработаем сейчас повашему запросу, познакомимся... Но так-то да, я могу подвести,особенно там.
– Работаете?
– с ленцой уточнил я.
Он покосился на меня в водительском зеркальце.
– Доцент. Средневековая японская поэзия.
– Э-э-э... Только «Записки у изголовья» помню, извините.
Буладбаатар опять начал киснуть от смеха за рулем.
– Только... Хех! Только... С вас, если вдруг соберетесь, за подвод
ничего не возьму. Я ведь почему тут... Женился на девчонке с Кубы!
Студентка была, на пятнадцать лет меня моложе, да...
«Валера» опять испытующе посмотрел на меня в зеркальце, но я лишь понимающемотнул головой.
– С Кубы...
– повторил он, - зимой без цитрусовых, без зелени – чахнетсразу. А стоит все это удовольствие, сами понимаете... Вот, кручуськак могу.
– Нормально, - подвел я черту под откровениями, - если честно
крутитесь, то все правильно делаете.
– Честно - сказал маклер, - честно. Увидите.
– Ну и хорошо. У вас своя история. У меня - своя. У каждого - своя история…
– Да я уж догадываюсь, - усмехнулся «Валера», - таких клиентов у меня еще небыло. И вряд ли будут. Ну, вот и приехали. Есть хорошие варианты! – сразу оживился он, вынимая потрепанную тетрадку из бардачка и граненую ручку «БИК». – Обменную «цепочку» сначала рисуют… Вот тут - «матка», большая квартира, лучше – коммунальная… - он вывел кружок. – А уже от нее пойдут «отростки»… - он начеркал три кривоватых луча. – Бабушку, которая пропишет у себя вашу женщину, я нашел на Канонере… э-э… Канонерском острове. Живет в «эконом-сталинке», двушка с подселением. Рядом «промка» - судоремонтный завод, порт... Единственная торговая точка – магазин номер один Торгмортранса. Добраться сложно – Морской канал, но есть и плюс – красивые закаты над Финским заливом. Хозяйка сама из морячек, порой такой глагол загнет, что… - доцент неодобрительно покачал головой.
– Старая, сморщенная, но шустрая. Подыщем ей комнату в районе метро «Балтийская», там самые дешевые коммуналки…