Спец по сыску
Шрифт:
— Так это не твоя книга? — удивился я, вспомнив, что в своем дневнике Валерия называла Портия владельцем этого сборника заклинаний.
— Моя, — с горечью ответил Портий. — Но досталась она мне от Рыг Инсорга.
Мы провели в этой каталажке несколько дней. Нас навещал только тюремщик. Приносил еду в алюминиевых мисках и забирал пустую посуду. С сокамерниками я разговаривал редко. Мы трое явно относились друг к другу с недоверием. Даже от Портия, который настырно продолжал называть меня «другом», ощущалось сомнение и
За это время мое зрение прекрасно приспособилось к тьме подземелий. Так что, когда нас вывели, я долго щурился и прикрывал глаза руками, чтобы защититься от яркого света дня.
Наши руки снова оказались в цепях, когда мы в сопровождении четверых солдат поехали в крытой повозке, запряженной четверкой коней. Часа через три тряска закончилась, и нас снова вывели на свежий воздух. Да какой свежий — морской.
Я невольно залип, разглядывая бесконечную морскую гладь. Дул легкий ветерок. Воздух был влажным и соленым. Я словно оказался в отпуске на берегу Черного моря.
Мы находились на каменной пристани. Тут и там в воду уходили дощатые подмостки. Возле некоторых стояли огромные парусные корабли. Они легонько покачивались в воде, и я невольно ощутил себя героем романа. Вероятно, приключенческого, и уж точно фэнтезийного.
— Вон туда топаем, — приказал один из солдат и показал пальцем на выкрашенный в чёрное корабль с двумя мачтами. По трапам туда-сюда бегали моряки в полосатых майках, грузили ящики и мешки с припасами. Очевидно, корабль готовился к отбытию.
— Эту рухлядь давно списывать пора, — выругался Портий, когда мы оказались возле судна.
Зарвик в ответ на это сплюнул.
— Плавал я на ней. Эта лодка после каждого похода встает на очень долгий ремонт. Так что да. Видимо, не ценит княжна жизнь своих родителей, коли такое отправляет на поиски. — Он весело хохотнул.
Мои познания в морском деле были крайне скудны, так что я просто поверил этим двоим, что корабль не очень хорош. Но все же вид парусника восхищал. Для меня он казался изящным и волшебным. Да, черная краска на корпусе заметно выгорела и местами покрылась пузырями, а то и вовсе ободралась. Зато на ней красовалась большая металлическая гравировка: «Веселая песня».
Солдаты подтолкнули нас к трапу, но сами на борт забираться и не подумали. Встали у пирса и грозно наблюдали за нами. Верно боялись, что мы драпанем. Но кто же тогда будет отвечать за нас на корабле, когда мы отплываем?
Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. К нам вразвалочку спешил располневший мужчина с пушистой рыжей бородой.
— Добро пожаловать на борт веселой песни, капитан Портий! — отчеканил он. Затем повернулся ко мне и коротко поклонился. — И вас приветствую, боярин.
На Зарвика он даже не глянул, отчего тот насупился.
— Капитан? — удивился Портий.
— Так точно. — Рыжий бородач кивнул. В его руке появился бумажный сверток. —
— А я кем буду служить? — потребовал Зарвик.
Рыжий бородач повернулся, но не к нему, а ко мне.
— А ты, боярин Лев, назначен главным по экспедиции. — Он опять помахал рулоном.
— А я? — не унимался Зарвик.
Бородач наконец повернулся к нему и тут же отвесил подзатыльник. Щуплый бедолага еле удержался на ногах.
— Эй! — возмущенно воскликнул он.
— Матрос Зарвик! Вон тряпка и швабра. — Палец рыжего выстрелил в сторону, показывая направление. — Там же ведро. Ты знаешь, что делать.
Глаза Зарвика наполнились обидой, но вопросов не последовало. Угрюмый, он поплелся в сторону, куда было указано.
— Вообще-то, он нам понадобится, — сказал я, ощущая себя неловко перед бородачом. Для меня он был настоящим морским волком.
— Понадобится, так воспользуешься, боярин, — кивнул он. — А пока пусть без дела не мается.
— Сам-то кто? — деловито спросил Портий.
— Боцман Галий! — отчеканил рыжий бородач.
— Боцман! — прохрипел рядом запыхавшийся голос другого матроса. — Погрузку закончили. Всё готово к отбытию.
— Ну и беги тогда! — рявкнул на него боцман Галий и повернулся к Портию. — Ты слышал, капитан? Веселая песня к отправке готова.
— Что с якорем? — осведомился тот.
— Якорь на палубе.
— Тогда отдать концы! — приказал Портий. — И поднять паруса!
Даже слабо разбираясь в корабельных делах, эти команды казались понятными. Отдать концы — значит отвязаться от пирса, а о поднятии парусов и вовсе очевидно. Но дальше Портий начал бросаться терминами, которые я, бывало, слышал, но что они значат, не понимал.
— Фок поднять!
— Есть фок поднять! — вторил боцман голосом вдвое громче.
— Грота-гаф-трисель, — продолжил Портий. — Поднять!
— Поднять Грот!
Матросы засуетились, забегали. Одна за другой на обеих мачтах развернулись паруса. Канаты были отвязаны и заброшены на палубу. Что-то заскрипело, корабль дернулся, а потом мягко двинулся прочь от гавани.
— А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер, — пробормотал я, завороженно глядя, как берег уходит все дальше и дальше. Солдаты у пирса продолжали напряженно вглядываться в нашу сторону.
— Места по станциям! Вирать фок! Боцман — на руль! — продолжал Портий. Дублирования команд Галием уже не требовалось. Новоиспеченный капитан и сам орал громко, будто в мегафон.
Корабль набирал скорость. Я немного пришел в себя и принялся бродить по верхней палубе. Я обнаружил, что по бокам корабля имелись прорези. Явно для гарпунов и пушек, которых, к слову, там не оказалось. Снаружи каждого борта виднелись привязанные к ним шлюпки. Они не показались мне особо вместительными.
— Что интересного, друг? — поинтересовался позади меня Портий.