Спецназ
Шрифт:
Противник!!!
Когда мы вышли на них, два СВАПОвца спокойно и неторопливо прислонились к дереву и пили воду из своих фляг. Мы открыли огонь еще до того, как они успели опустить свои фляги. У первого не было никаких шансов, и он умер на месте, второй упал на землю и попытался уползти из-под обстрела, но безуспешно. К этому времени наши разведчики были похожи на стаю гончих, жаждущих добычи. Мы даже не стали останавливаться, а как только убедились, что два повстанца ушли в места, богатые дичью,55 просто продолжили охоту.
Было понятно, что выстрелы должны были насторожить их товарищей, которые окажутся более бдительными, но мы сохраняли постоянный темп преследования
На земле мы подали им сигнал желтым дымом, и я быстро проинформировал летчиков по радио, передав им на бегу азимут на направление, в котором отходил противник. Пока один вертолет кружил над головой и поддерживал нашу группу с воздуха, другой улетел по азимуту и кружил в двух-трех километрах дальше, пытаясь обнаружить убегающего противника, и заставить его прижать головы. Вскоре мы обнаружили, что повстанцы пригнулись и прижались к деревьям, когда над ними проносился вертолет, пытаясь скрыться от любопытных глаз экипажа.
Когда 20-мм пушка ведущего вертолета запела свою смертоносную песню, стало ясно, что мы настигли их, и, развернувшись широкой цепью, начали внимательно прочесывать густой подлесок. В работу включился вертолет нашей непосредственной авиационной поддержки, вздымая шлейфы песка в 30 метрах впереди нас.
Я услышал чей-то крик:
— Он стреляет… Стреляет! Вниз!!!
В тот же миг я увидел солдата СВАПО, который целился в одного из моих товарищей по группе из-за поваленного бревна. Наш человек был практически сверху, но у него не было времени навести свое оружие на повстанца, находившегося у его ног. Вместо этого он просто бросился на него, как одержимый, перепрыгнул бревно и выбил АК-47 из рук раненого боевика, — и все это одним безумным, диким движением. Остальные разведчики открыли огонь, мгновенно убив повстанца.
К этому моменту все были измотаны, пробежав почти на полной скорости около двенадцати километров. Быстро перегруппировавшись и заняв круговую оборону, я приказал бушменам найти остальные следы. Ведущий летчик сообщил, что у них мало топлива, и они вынуждены вернуться к боевой группе, но пообещал, что в ближайшее время прилетит снова с водой. Вскоре стало ясно, что оставшиеся в живых два или три повстанца рассеялись и теперь убегают поодиночке. Следовать по одной следовой дорожке стало бессмысленно, тем более что боевики были напуганы до смерти и теперь, вероятно, неслись через буш как угорелые.
Мы начали отход, уставшие и измученные жаждой, но довольные проделанной за день работой, зная, что нам удалось сделать почти невозможное: мы обогнали убегавших солдат СВАПО на их собственной территории. Вертолеты вскоре вернулись с водой, и летчик был достаточно любезен, чтобы провести нас обратно к колонне машин по наиболее простому и легкому маршруту.
В ходе операции «Протеа» две механизированные боевые группы возглавили атаку на ангольские войска в Ондживе. Город был оставлен в руинах. Все бойцы ФАПЛА отошли со своих позиций, администрация города была полностью разрушена, а население боролось за выживание.56 Командование операцией по спасению города, а также оборонительными позициями по периметру было возложено на 31-й батальон. Все подразделение сосредоточилось в Ондживе и оборудовало временную базу примерно в 20 км к юго-западу от города, откуда будет проводиться прочесывание. Перед подразделением стояла незавидная задача систематически зачищать разрушенную оборону ФАПЛА, чтобы собрать оставленное вооружение и документацию, а также
Хотя я не был в восторге от этой работы и не хотел, чтобы разведгруппы подвергались воздействию расслабленной атмосферы и относительной недисциплинированности регулярных сухопутных войск, это дало нам заслуженный отдых, пока мы все еще были настроены на войну. В итоге все получили прекрасный опыт, так как мы ближе познакомились с нашими собратьями из пехотных рот и в целом приятно провели время в штабе в буше. Для того чтобы держать руку на пульсе, разведывательные группы патрулировали окрестности базы и часто находили вблизи лагеря знакомые следы «шевронов» — рисунок подошв, обычно используемых бойцами СВАПО, — просто для того, чтобы волосы на затылке вставали дыбом.
Во время прочесывания разведчики регулярно находили гражданских лиц, которые были ранены во время нападения на город четыре недели назад, и наши медики старательно оказывали им помощь. Один случай, который навсегда останется со мной, произошел, когда мы нашли женщину, лежащую в темной маленькой хижине с обширной раной в верхней части правой ноги. Началась гангрена, и ее нога распухла вдвое больше, чем ее хрупкое тело. В хижине от развившейся инфекции стояла почти невыносимая вонь, и бедная женщина не позволяла никому прикасаться к ней, так как боль, должно быть, была мучительной.
У нее также была маленькая девочка, не более пяти лет, которая не отходила от нее ни на шаг. Мы объяснили мужу, который привел нас к ней, что собираемся эвакуировать ее вместе с девочкой. Он сильно протестовал, но альтернативы не было, так как девочка не хотела покидать мать. Без надлежащей медицинской помощи женщина умерла бы медленной и мучительной смертью. В конце концов он согласился, после того как мы пообещали ему, что и его жена, и его дочь вернутся домой.
Однако это было легче сказать, чем сделать. Во-первых, нам с трудом удалось вытащить ее из узкой двери хижины, когда мы переложили ее на носилки, и пришлось разрушить часть стены. Во-вторых, было практически невозможно затащить ее на крышу «Буффеля», так как при малейшем движении она орала от боли. Поездка по неровной местности стала для раненой женщины сплошной агонией, она постоянно кричала, пока мы ехали.
Зная, что вертолеты не войдут в 20-километровую бесполетную зону вокруг Ондживы, мы отправились дальше, чтобы до рассвета найти подходящую посадочную площадку. Тем временем я умолял командира, чтобы он отправил вертолеты, поскольку знал, что эвакуация гражданских лиц не является приоритетом для южноафриканских ВВС.
Когда командир спросил, вышли ли мы уже из бесполетной зоны, я передал другие координаты и заверил его, что находимся в безопасном районе. Наконец послышались подлетающие «Пумы», и мы обозначили свою позицию желтым дымом.
— Кило Сьерра, я Великан, — раздался в эфире голос ведущего летчика. — Это ваш желтый дым?
— Великан, это Кило Сьерра, подтверждаю. Я на северо-востоке, — ответил я.
— Ты все еще в опасной зоне, парень, — произнес летчик. — Хочешь, чтобы я зашел на посадку?
— Подтверждаю. Площадка охраняется и безопасна. Нет проблем, — ответил я и продолжил описывать размеры посадочной площадки, азимут на нее, и направление и силу ветра.
Таковы были характер и качества наших летчиков, — он не стал оспаривать мое решение или безопасность этого района, а просто быстро подошел и посадил вертолет, показав мне через блистер поднятый вверх большой палец. Менее чем через минуту они снова взлетели. Последнее, что я увидел перед закрытием дверей, — это широко раскрытые глаза маленькой девочки, прижавшейся к платью своей матери и ошарашенно разглядывающей странный аппарат вокруг нее.