Сперанский 4. Коалиция
Шрифт:
Понимал ли Чарльз Берд, что это промышленный шпионаж? Что пусть он и не должен подвергнуться суду, но делает нечто, что противоречит всем понятиям чести? Безусловно, и за свои услуги он рассчитывал на всемерную помощь со стороны англичан, как и русских вельмож, которые дружат с английским послом. Россия? Да храни её Господь! Была она аграрной, так чего же уходить с полей в дымные и неуютные производственные цеха? Берд мечтал, что он будет тем единственным производителем паровых машин в Российской империи, кто заработает на этом и прославит своё имя. А теперь, когда Сперанский развил
— Господа, я приветствую вас! — широко улыбаясь, раскинув руки, встречал гостей Чарльз Берд.
Перед шотландцем, подданным английского короля, который напрочь отказывался присягать русскому императору, предстали четыре человека. Это были изобретатели, которых очень ждали в Нижнем Новгороде. Есть уже у Берда и в этом городе свои люди, они и указали, что на Нижегородском Машиностроительном Заводе даже приостановлен пуск нового парохода, чтобы услышать мнение об изделии уже прибывших специалистов по изготовлению паровых машин.
Такая ситуация заставила Берда действовать и перехватывать людей. Если они такие профессионалы, то нужны здесь, где будет создаваться, по мнению шотландского промышленника, главный центр производства машин. Ну, а позже… Есть варианты и вовсе переехать в Англию, как только будут достигнуты вменяемые результаты, и никакого преимущества России в строительстве пароходов не будет. Англичане знают толк в кораблях, и то, что одно судно без существенных поломок уже ходит по Волге и выполняет сложные логистические заказы, взволновало Туманный Альбион, где, в отличие от русского аграрномыслящего общества, отнеслись к пароходам весьма серьёзно, а не как к очередной забаве.
— Мистер Берд, оставьте свои приветствия, — начал говорить проявляющий особое недовольство Джон Фитч. — Объясните, почему нас не выпускают из Петербурга в Нижний Новгород. Я уверен, что это звенья одной цепи, что мы здесь находимся, словно преступники. И нас не пускают туда, где мы желали бы находиться.
— Мистер Фитч, ну, что же вы так сразу. Вам же обеспечили все условия пребывания в русской столице. Не правда ли, она не так плоха и диковата, как вся остальная Россия? Прошу простить меня, вы же ещё не знаете о России. Там, куда вы так рвётесь, в тех местах живут дикие люди, много разбойников, там…
— Увольте меня от всего этого! — Фитч вскинул руки и несколько презрительно посмотрел на Берда. — Я прибыл из Америки, там прожил большую часть своей жизни и уж каких только преступников не встречал. Мне интересно только одно — увидеть тот пароход, который уже сколько недель, месяцев, выполняет практические задачи. Господин Николай Резанов зафрахтовал мне быструю шхуну, я мчался сюда за деньги тех, кто мог бы наплевать на болезненного изобретателя. Но мне дали возможность сравнить свои исследования с тем, что воплощено в жизнь. Так что… Где мой паспорт на выезд из Петербурга?
Последние слова Фитч выкрикнул и сразу же закашлялся. К нему подскочил ещё один из гостей Берда, Роберт Фултон, который только что в рот не заглядывал человеку, которого считал легендой, Фитчу [в РИ Фултон при создании своего парохода использовал наработки Фитча].
Если Фитч прибыл из Америки, Соединённых Штатов, и по личному приглашению, то Фултон сам приехал из Франции. И это невзирая на то, что идёт война, и Россия сейчас дерётся против республиканской Франции. Фултон уже занимался конструированием чего-то двигающегося на паровом двигателе. Ему важно было увидеть то, что уже создано, иначе работа может не иметь смысла. Нужно двигаться вперёд вместе с прогрессом, самому его создавать, а не плестись в хвосте и рассматривать спину иных изобретателей.
— И я не понимаю, что я тут делаю. У меня есть письмо, меня ждут в «Надьеждьево», — спокойным тоном сказал Оливер Эванс. — Или вы, мистер Берд, можете выплатить мне две тысячи полновесных серебряных рублей только за то, что я приеду на полгода в какую-то усадьбу? Я могу рассмотреть ваше предложение.
У Берда глаза на лоб полезли. Если и раньше он считал, что Сперанский, этот баловень судьбы, крайне нерачителен в тратах, то сейчас суммы, обещанные только лишь одному Эвансу, шокировали. Этот изобретатель, о котором Чарльз Берд узнал, только когда тот прибыл в Петербург, и доброжелатели сообщили о приезде англичанина, вовсе не имел отношения к паровым машинам, как к двигателям [Оливер Эванс был специалистом по производству паровых машин в текстильной отрасли].
— Это за что, позвольте спросить, вам так платят? — возмутился Фултон.
Он-то прибыл за свои. Не было ранее никаких приглашений. Можно сказать, что изобретатель несколько разочаровался в революции, и сейчас ему вот такая Франция не особо нравилась, он становился сторонником реставрации монархии, ну, или некоего единовластия. Вот и сбежал, посчитав, что лучше в Россию, где производят пароходы.
— А вам не обещали денег? И не дали ничего? — с удивлением спросил Джон Фитч, уже поняв, что не он один получил большие деньги сразу, и пока ещё вовсе ни за что.
— Я, признаться, прибыл по собственной воле и… были свои причины, — замялся Фултон.
Роберт Фултон не хотел признаваться, что живёт, или уже жил, во Франции, где вдохновлялся идеями Республики и строительства нового справедливого мира. Скажи он об этом сейчас, и, может быть, тот же Эванс окажется столь ярым английским патриотом, что сразу же полезет в драку. Да он и сам бы ударил себя же, но прежнего.
— А вы почему молчите? Если не составит труда, представьтесь, пожалуйста, — сказал Фитч, перехвативший роль модератора встречи у Берда.
— Ричард Тревитик, господа. Прошу простить меня за неучтивость. Я инженер и тоже увлекаюсь паровыми машинами, — скромно признался Тревитик.
Сейчас именно он менее известный и прославленный изобретатель, у которого идей было не много, а очень много, вот только с реализацией проблемы. Он уже успел прослыть прожектёром. И да, ему также полагались подъёмные и не меньшие, чем остальным. Вот только об этом Ричард, страшась таких огромных сумм, не хотел рассказывать. Мужчине всё ещё не верилось, что его отпустили из Ливерпуля и что не обманули по приезду, выдали деньги. Господин Гаскойн включил какие-то свои связи, смог найти Тревитика и пригласить его в Россию.