Спи ко мне
Шрифт:
Рыба взял листовку, ещё раз прокрутил в голове всю последовательность действий, кивнул и удалился. Наташа заглянула в гримуборную лондонской звезды. Звезда, переводчик, Кэт и Мара о чём-то оживлённо болтали на языке Шекспира и Джона Леннона.
Очередной телефонный звонок отвлёк от этого умиротворяющего зрелища. Фирма, с которой «Прямой и Весёлый» сотрудничает уже много лет, впервые за свою историю не успела вовремя изготовить мобильные стенды. И, естественно, не подвезла их в указанное место. Не катастрофа, но хорошего мало.
Спустилась в зал, окинула взглядом сцену. Чепуха какая-то – в левом углу уже реял плакат с адресом продвигаемой социальной сети. В правом Рыба прикреплял к треножнику точно такой же.
Наташа перезвонила изготовителям и попросила больше не дезинформировать её. «Какой там дезинформировать! – был ответ. – Нам так стыдно, мы уже сами себе выписываем штраф за неустойку, чтоб вы простили нас и впредь делали заказы только в нашей фирме!»
Наташа ещё раз посмотрела на сцену. Слева – полный порядок. Справа – тоже уже почти порядок: Рыба неторопливо и основательно расправляет плакат, наводит последний лоск.
– Ох, ну куда же они их, трам-там-там-там, – прокатилась по залу крупная матерная дробь. – Эй, ты не видела тут два пакета с мусором?
Рядом с Наташей стоял пожилой уборщик с мутными глазами, в униформе клуба.
– Что случилось-то? – спросила Наташа.
– Чего случилось-то? Ничего не случилось-то! – с вызовом ответил тот. – Из-под носа два мешка мусора кто-то… спионерил. Юмор такой. Сейчас разбросают, мне опять собирать, трам-там-там-там!
Наташа сочувственно покивала. Уборщик посмотрел на неё волком – мол, в гробу я видал твоё сочувствие – и побрёл за кулисы.
Наташа поднялась на сцену, ощупала плакаты и подставки – всё настоящее, всё, как полагается. Рядом довольный Рыба комкал в руках что-то хрустящее. Вернее, не «что-то», а чёрные пластиковые пакеты из-под мусора.
– Ты где их взял?
– Две сумки, из неприятной на ощупь ткани, – повторил он условие задачи, – чёрные. Их не было там, где ты сказала, но я всё же нашел их. Изображение как на фланере.
– Флаере.
– Флаере. Только в десять раз больше.
«Гринпис скажет нам спасибо, – подумала Наташа. – При изготовлении мобильных стендов пострадал только уборщик. Наши рекламные материалы сделаны из вторсырья. Прямо из мусора сотворились. Потому что Рыба не хотел меня отвлекать и умудрился найти то, чего нет и быть не может».
До начала концерта оставалось полчаса, когда прибежал художественно взъерошенный молодой человек и сообщил, что он – конферансье.
– Мы же вроде с другим договаривались, – поглядев на него, сказала Наташа. – Вас я впервые вижу.
– Я вас тоже впервые вижу, – не растерялся молодой человек, – но у Коли сегодня съёмки. А у нас наоборот – спектакль заменили. Потому что Городничего вызвали, орден ему
– Текст ведущего ваш Коля, конечно, с собой на съёмки забрал? – полуутвердительно спросила Наташа.
– Конечно, – кивнул взъёрошенный: мол, а как ещё порядочные люди поступают?
– Это я тоже предусмотрела, – Наташа достала из папки копию сценария. – Вот, держите. У вас двадцать минут. Забирайтесь во-он туда – на ладонь, чтоб я вас видела, и учите свой текст. За десять минут до начала – проверю.
– Сердечно вам признателен, – поклонился художественно взъерошенный конферансье, – а то я один раз вместо Кольки пришел вести корпоратив…
Наташа приложила палец к губам. Артист понимающе кивнул и начал устраиваться на возвышении.
– Мужик, ты спишь на ходу, что ли? – послышался голос Снусмумры. – Мог бы покалечить!
Наташа резко обернулась, подобно матери-тигрице, готовой как следует разобраться с «мужиком», который подвергает опасности её тигрёнка. И увидела дикую картину: Снусмумра стоит напротив Рыбы, уперев руки в боки, а Рыба явно не видит её и даже не слышит, а только с интересом рассматривает висящий на стене огнетушитель.
Наташа бросилась на помощь.
– Что произошло? – спросила она у Снусмумры.
– Ничего не произошло. Иду, никого не трогаю. Вдруг этот дылдач выкатывается и чешет как сквозь меня.
– Понятно. Теперь к тебе, – Наташа повернулась к Рыбе и с нажимом произнесла:
– Ты в и д и ш ь, что тут человек стоит?
Рыба оторвался от созерцания огнетушителя и поглядел на Снусмумру как на пустое место.
– Тут человек стоит! А ты сквозь него пройти пытался! – повторила Наташа и сделала вид, что объясняется с ним при помощи жестов. Потом, повернувшись к Снусмумре, пояснила:
– Он глухонемой!
– «Пока не поем – я глух и нем?» – вспомнила Снусмумра. – Тоже не кормишь его? Зря.
– Он по-настоящему, – печально сказала Наташа, – ничего не слышит. И говорить не может. С детства.
Словно в доказательство её слов, Рыба неопределённо покрутил руками в воздухе.
– Он извиняется! – «перевела» Наташа. – Не выспался! Работал!
– А что глухонемому делать на концерте? – прищурилась Снусмумра.
– Он нам мобильные стенды скручивает. Это наш… разнорабочий. С работы.
– А…
– Это – наш музыкант, – глядя Рыбе прямо в глаза, вновь принялась жестикулировать Наташа, – она уже скоро выйдет на сцену и будет там петь. Но ты не услышишь, ведь ты глухонемой. Но она очень хорошо поёт! Я тебе потом перескажу. Жестами.
– А зачем ты говоришь, если он глухой? – удивилась Снусмумра.
– Он по губам читает. Одним глазом по губам, другим – по рукам.
– Ой, Наташечка, – задушевным тоном протянула Снусмумра, – я думала, это я накурилась. А похоже, что ты – накурилась.