Список Мадонны
Шрифт:
Эшафот был уже готов, петля была на месте, пять ступенек, которые вели к помосту, находились менее чем в тридцати шагах от койки, на которой Мартин Гойетт лежал в своей душной камере. Каменные стены камеры все еще отдавали тепло, которое они накопили от вчерашнего солнца. Он слушал пение цикад вдалеке. Это был такой приятный звук, он напоминал ему о месте, в котором он встретился со своей любовью. Он ее больше не увидит. Странно, как неожиданно быстро на смену чему-то хорошему может прийти плохое.
В Канаде он видел, как
Но теперь, когда он не заслуживал смерти, у него не было даже страха. Жалел ли он себя? Нет, не было никаких сожалений. Просто гложущая пустота. Его отвергли и Коллин, и та страна, которая, как он мечтал, должна была стать его второй родиной. Он ничего не понимал, но очень хотел понять. Он перевернулся на бок и стал вслушиваться сквозь пение цикад. Ему отчаянно хотелось, чтобы пришел отец Блейк. Он помог бы Мартину понять. Поскольку, когда наступит утро и часы пробьют девятый час, он останется совсем один.
По какой-то причине ему вспомнилась Ламар. Он снова представил стройное смуглое тело с черной птицей на плече и странными желтыми глазами, которые, казалось, видели его насквозь. Но в этих глазах не было безумия. В них было что-то другое. Его мысли уплыли в тот день, когда она предложила ему себя так, словно была движима чем-то иным, нежели желаниями собственного тела. И как он отверг ее. Его жестокость и выражение шока на ее лице. Все должно было быть по-другому. И, держа ее образ в своих мыслях, он вспомнил, где он слышал — нет, читал — ее имя до этого.
Коллин знала, что он придет. Даже священник, подобный отцу Блейку, должен был с почтением отнестись к нуждам осужденного. От долгого сидения у нее все затекло, она неуклюже встала на ноги и вышла навстречу священнику. Хотя она ненавидела и боялась его, она понимала, что деваться было некуда, если ей хотелось увидеть Мартина.
— Отец Блейк, вы должны помочь мне. Пожалуйста, возьмите меня с собой к Мартину. Я должна его увидеть. Прошу вас, святой отец, пожалуйста. — Она потянула его за рукав.
Эта слизь липнет к нему. Ему нужно было убираться отсюда. Он бросился бежать. Коллин последовала за ним. Она умоляла:
— Прошу вас, святой отец, прошу вас. — Она догнала его и схватила за руку.
Гнев переселил страх. Он не мог позволить такому ничтожеству замарать себя. Он обернулся к
— Оставь меня в покое, ничтожество. Нам не нужна ни ты, ни подобные тебе грязные твари. Убирайся назад в свою преисподнюю. — Прежде чем она смогла ответить, он поспешил к воротам с часовыми, которые были всего в сотне метров впереди.
Коллин смотрела ему вслед. Она не могла позволить себе вот так уйти. Она крикнула ему в спину:
— Вы лжец! Это вы написали письмо, а не Мартин. Вы пытаетесь уничтожить его. Мартин думает, что вы — это добро, а вы — зло. Это вы украли деньги у господина Нейтча. Это вы убили девушку, не так ли? Это все вы. Вы — вор и убийца!
Эта одержимая кричала на него, слова, как раскаленные шипы, вонзались в его спину. Он побежал, не разбирая дороги. Его бросало из стороны в сторону, он едва не упал и, спотыкаясь, добрался до ворот, плотно закрыв руками уши от ужаса.
Утешение от встречи с отцом Блейком было смешано с потрясением от внешнего вида его доброго друга. Лицо священника было белым, руки дрожали, он был похож на привидение. Мартин поздоровался с ним. Его голос всегда звучал успокаивающе. Но отец Блейк не отвечал. Он не обращал внимания на Мартина. Он не вымолвил ни слова, а просто сел на койку и, казалось, ушел в себя. Мартин оставил его в покое, сначала удивляясь, а потом почувствовав себя более несчастным, чем когда-либо. Что случилось со святым отцом? Ведь это не он готовился к смерти.
Мартину нужно было поговорить, сказать что-то хотя бы для того, чтобы почувствовать себя лучше. Он находился рядом с тем, кого он считал сильным человеком, облегчавшим его участь, когда он в этом нуждался. Однако видеть перед собой его побледневшее дрожащее лицо было слишком. Поэтому он начал говорить.
— Я рад, что вы смогли прийти, святой отец. — Он заставил себя рассмеяться. — Я понимаю, что в этом нет ничего радостного, но вы сказали, что все будет кончено в течение секунд, а то, что наступит потом, окупит все это. Вы назвали меня мучеником. Пусть я буду мучеником. Меня ждет моя участь. — Он положил свою ладонь на руку своего друга. — Помогите мне, святой отец. Помогите мне понять почему. Расскажите мне о моей участи.
Ответа не последовало. Отец Блейк что-то бормотал про себя, но Мартин не мог разобрать слов. Он говорил несвязанно, и в какой-то момент Мартин испугался.
— Прошу вас, святой отец. Помогите мне!
Отец Блейк поднял глаза и посмотрел на него. Боже милостивый, его глаза более чем когда-либо походили на глаза Мадлен. Он вспомнил, как держал ее дрожавшее тело и слушал, как она что-то бормотала про себя. Глаза отца Блейка смотрели и не видели его, как не видели его когда-то и глаза Мадлен. Потом он отвернулся и снова забормотал. Мартин продолжал говорить, лишь бы снять со своего друга колдовские чары.