Список обреченных
Шрифт:
— Блок «эф»?
— Тебе не сказали что ли? Коррекционка разделена на блоки. Блок «эф» самый тяжелый. Здесь думают, как бы на пыжик не уехать да под расстрел не пойти. У тебя карту-то снимали?
— Да, конечно.
— И что психолог сказал?
— Что карта чистая. Ну, кроме моего поста. Я и сам знаю, что чистая.
— А в чем обвиняли?
— Кроме поста? В убийстве Анжелики Синепал.
— Это которую в театре отравили?
— В театре. А ее отравили?
— По телеку говорят, да. Рекламка какая-то театральная была отравлена.
— Программка? Вот почему психолог спрашивал про программку…
— Ты ПЗ-то видел?
— Нет. Сергей Юрьевич сказал «тайна следствия».
— Психолог?
— Да, коррекционный.
— Да ты бледный как смерть! Может врача позвать? Они здесь приходят.
— Ничего, — с трудом выговорил Дамир. — Ничего не надо.
Дыхание перехватило, сердце упало куда-то вниз, ногти заскребли по горячему кирпичу.
— Один парень из наших сидел на «А». Ну, он не совсем из наших, коммерс, но мы его защищали, наша группировка, — сказал Федя. — Так вот там было двое пропагандистов Лиги по оправданию терроризма. Так что, Дамик, они были на «А». А у тебя другое что-то.
— Федь, я правда не убивал, — сказал Дамир. — И я не из Лиги.
Дамир пытался дышать глубже, но холодный воздух почти не помогал.
— Федя, — смог сказать он. — А ты здесь за что?
— Семь трупов шьют.
— Неправда?
— Ну, понимаешь, была еще одна группировка, и они очень нехорошо себя повели…
— Понятно, бандитская разборка.
— Ну, можно и так сказать. Но это как дуэль, понимаешь? У них же тоже были стволы.
— Понимаю, — Дамир заставил себя улыбнуться. — В ПЗ есть?
— Ну, а куда оно денется?
— Тебе его показали?
— Да. Но я там ничего нового не увидел. Психолог сказал «карта ужасная». Мне только месяц назад разрешили общаться с другими арестантами. До этого все считали, что я жутко опасный. Бред, конечно. Ну, что я без причины кого-нибудь убью? Там причина была. Вот тебя, Дамик, например, ну зачем мне убивать? Делить-то нам нечего. Ну, завалил ты эту стерву. Мне-то что?
— Я никакую стерву не заваливал, — машинально ответил Дамир.
До конца прогулки он почти не слушал болтовню товарища по несчастью. Больше всего хотелось добраться до камеры и свалиться на кровать, благо здесь не запрещалось валяться днем на шконке. Он с трудом держался на ногах.
— Знаешь, если ты все-таки из Лиги, передай Альбицкому, что он супер, — сказал Федя на прощание.
— Жаль, что ты мне не веришь, — ответил Дамир.
Мечта о шконке не совсем сбылась. У входа в камеру его ждал Сергей Юрьевич.
— Дамир, нам надо поговорить.
— Да, нам надо поговорить, — кивнул Дамир.
Они вошли, и дверь за ними заперли. Дамир сел на кровать, психолог на стул напротив.
— Дамир, у вас сейчас был очень резкий скачок эмоционального фона. Что случилось?
— По карте видно, да?
— Да, это называется мониторинг карты.
— Всем заключенным мониторите?
— Пациентам. Что случилось?
— Думаю, вы лучше меня знаете, что случилось. Сергей Юрьевич, что у меня в ПЗ?
— Дамир, ну не могу, тайна следствия.
— Феде показали.
— Это индивидуально. Значит, с ним уже было все ясно. По вашему случаю идет следствие.
— А со мной не ясно? Разве на карте не все видно? Что там может быть нового?
— Следователь должен проанализировать.
— Какой смысл скрывать от меня ПЗ? Чего о себе я могу не знать?
— Человек частенько о себе многого не знает.
— Сергей Юрьевич, почему я в блоке «эф»?
— Потому что терроризм — это тяжкое преступление.
— Оправдание терроризма — тоже?
— Конечно. Все, что имеет верхнюю санкцию свыше пяти лет — тяжкое преступление.
— Настолько тяжкое, что меня надо помещать в один блок с убийцей семи человек?
— Дамир, успокойтесь, все нормально. Федя Бурый, конечно, для вас не самая подходящая компания. Подберем кого-нибудь поадекватнее.
— Тоже убийцу?
— Посмотрим.
— Здесь другие есть? Не убийцы?
Волков молча отвел глаза.
— Сергей Юрьевич, с меня сняли обвинения в убийстве? — спросил Дамир.
— Дамир, тайна следствия.
— Сергей Юрьевич, зачем вы мне врете? Это меня касается напрямую, я имею право знать.
Психолог встал.
— Все Дамир, разговор окончен. Пообедаете и ложитесь спать. Стресс мы снимем.
— Дистанционно да? Через моды?
— Да, это безболезненно.
— Интересно, а расстреливаете вы с обезболиванием?
— Дамир, мы не расстреливаем.
Психолог подошел к двери и позвал охрану, чтобы они открыли.
— Все, обедайте и спите, — на прощанье сказал он.
За обедом Дамир почти ничего не съел, несмотря на довольно приличное пюре с курицей и чай. Несколькими глотками последнего он и ограничился. Кусок не лез в горло. Да и чай казался безвкусным, как вода. Просто хотелось пить.
Зато после обеда его начало неудержимо клонить в сон, так что он проспал до ужина.
«Снятие стресса» через моды работало примерно, как искусственный опиат: отодвигало, а не снимало боль. И лишало энергии с ней бороться.
Он проснулся в состоянии апатии. Делать не хотелось ничего, в том числе есть ужин. Он оставил его полностью.