Сплетни живут не только под лестницей
Шрифт:
Дженни, естественно, не осталась в долгу.
– Уши у меня чистые, зато я не кривляюсь, когда на меня смотрят молодые джентльмены, не закатываю глаза и не кусаю, чтобы покраснели, губы!
– Тихо, девочки, тихо, - Уэсли призвал разбушевавшихся задир к порядку,- это никуда не годится! Успокойтесь и доедайте завтрак.
Девушки не осмелились ослушаться, но все равно до конца трапезы кидали друг на друга сердитые взгляды. И так всегда! Мэри не ладила с Дженни, она вообще мало с кем могла общаться без скандалов и оскорблений.
А ведь они не были даже кровными родственницами! Мэри взяли в семью на воспитание незадолго до рождения Беатрис. Приемная мать весьма скупо и неохотно отвечала на вопросы девушки о родителях, впрочем, ничем не отличая её от своих детей. Зато лорд Уэсли ставил эту девицу на самую низкую ступень своих привязанностей.
Может, всему виной была извечная лояльность мужчин к женской кротости? Вот Беатрис тоже не покоряла взгляд особым совершенством черт, зато слыла добрейшим созданием. Такие девушки всегда внушают мужчинам покровительственные чувства - что, мол, возьмешь, с этих безропотных овечек? Синеглазая хозяйственная хлопотунья, она успешно заменяла мать во время бесконечных отлучек и умело глушила ссоры между сестрами.
Зато Мэри являлась её полной противоположностью. Высокая, подвижная, беспокойная, не способная ни к какому роду занятий, требующих усидчивости и старательности, разве только к запойному чтению книг. И даже здесь всё было чересчур! Как часто лорд сурово выговаривал ей за чтение совершенно неподходящих для юной леди романов. Да и внешность у девицы была соответствующая - яркая, раздражающая, цепляющая взгляд. Неправильные черты лица, слишком буйная копна темных вьющихся волос, крупный рот, высокие скулы и стрельчатые грозные брови над зелеными мятежными глазами скорее отпугивали местных молодых джентльменов, чем привлекали. Да ещё вдобавок к этому какой-то злой гений наделил Мэри безжалостным язычком, который вонзался в несчастную жертву, подобно ядовитому жалу!
И, конечно, разделяло девушек приданое. В отличие от бесприданницы Мэри, Беатрис от отца досталось сорок тысяч фунтов, ещё кое-какая недвижимость, и доля в компании по перевозке колониальных товаров примерно на такую же сумму. Лорду, как никому другому были известны титанические усилия жены по сбору денег для воспитанницы, но даже при самой строгой экономии и в результате виртуозных финансовых махинаций, леди Уэсли смогла ей отложить всего десять тысяч фунтов. Деньги не малые, но всё равно, не открывающие перед той никаких перспектив блестяще выйти замуж.
Кстати, не было денег и у Дженни, кроме таких же десяти тысяч, но зато к этому прилагалась выделяющая девочку редкостная красота, делающая вполне реальными её шансы сделать хорошую партию.
Уже сейчас, будучи угловатым подростком только с чуть намечающимися формами, Дженни играючи собирала урожай мужского восхищения, охотно и с толком этим пользовалась, вызывая у старшей сестры настоящее бешенство.
– Ты скоро превратишься в безголовую, тупую кокетку, чем и прославишься на всё графство,- выговаривала ей Мэри,- от тебя все отвернутся!
– А к тебе никто и не повернется!- не отставала Дженни, показывая язык, а потом с громким визгом убегая от тумаков разозленной сестры.
Но сахар из буфетной они воровали сообща, на пару подобрали и ключ от замка книжного шкафа лорда, где он хранил Декамерона, "Сатирикон" и старика Рабле.
Уэсли так и ахнул, застав их растрепанными, с алыми щеками и возбужденными глазами, читающих в укромном уголке неприличные новеллы. Если бы Мэри делала это одна, то суровое наказание стало бы необратимым, но наказать Дженни - очаровательного бесенка с бархатными глазами у лорда не хватило духу. И он ограничился чтением нравоучения о стыдливости и целомудрии настоящих леди.
Девчонки покорно выслушали его брюзжание, но Уэсли не мог избавиться от смущающего впечатления, что мысленно они находились в той эпохе, где от страха смерти спасались при помощи дикого разврата.
Конечно, девушкам, прежде всего, нужен материнский присмотр, но у Изабеллы было слишком много дел даже, когда она появлялась в поместье. Управляющий, счета, экономка, кухня, прачечная - леди пыталась восполнить свое отсутствие дома виртуозно энергичной деятельностью, и супруг встречался с ней только в спальне, где ему меньше всего хотелось обсуждать выходки непоседливых девчонок. Тонкие, усталые черты очаровывавшего его лица, золотистые локоны, выбивающиеся из-под чепца, и снисходительно морщившая губы улыбка - все сомнения и тревоги моментально вылетали у Уэсли из головы. Да и зачем было беспокоить и без того утомленную жену всякими глупостями? Как-нибудь справится сам...
Кстати, лорд мог обеспечить жене и гораздо более спокойный и размеренный образ жизни. Он был вполне состоятельным человеком, и на двенадцать тысяч в год, которые приносило имение, могло безбедно существовать даже их немалое семейство. Но когда Уэсли после свадьбы указал супруге на это обстоятельство, то получил резкий отпор.
– Мой друг,- жена чуть смягчила улыбкой возражения,- я так долго вставала на ноги, столько вложила труда в свое дело, что не смогу существовать вне Сити. От меня зависят жизни многих людей - непорядочно бросать их на произвол судьбы, да и... когда вы женились, то подписали контракт, закрепляющий за мной долю в компании. Тогда же это вас не смущало?
Здесь, конечно, можно было и поспорить! Смущало, и ещё как, но джентльмен не стал заострять внимание на не совсем приличном обстоятельстве - их брак явился следствием деликатного состояния красавицы-вдовы, закончившимся рождением их первого сына. Настоящий джентльмен никогда не упрекнет свою жену в том, что она его любила и без уз брака!
Но именно сегодня, в этот приятный солнечный денек, лорд, обычно снисходительный ко всем выходкам второй половины, вдруг сильно рассердился на свою обожаемую супругу. Наверное, даже у ангелов иногда лопается терпение!
А всё дело было в только что прочитанном письме.
В безапелляционной форме, не спрашивая совета, а уж тем более разрешения, Изабелла приказывала супругу направить Беатрис к своему брату в Хартфоршир, не позднее Михайлова дня. И милой женушке было абсолютно наплевать, во что превратится жизнь в Уэсли-холле после отъезда Беатрис. Ладно, лорд был согласен терпеть мелкие неудобства, которые неизбежно возникнут в распорядке дома и управлении домашним хозяйством. Сам уж как-нибудь посидит со счетами и проследит за экономкой. Но Мэри! Вредная сумасбродная девица без смягчающего влияния сестры превратит его жизнь в настоящий кошмар - будет грубить слугам, ругаться с Дженни, и так любовно лелеемому покою в его жизни придет конец.