Спрут
Шрифт:
Когда сеялки проследовали мимо, Энникстер повернул назад в сторону Нижней дороги и поехал по уже густо осемененной земле. Его не удивило, что сев на Лос-Муэртос идет в такой спешке. Магнус и Хэррен Деррик стремились наверстать время, потерянное в начале сезона, когда им пришлось так долго ждать своих плугов. Они до сих пор еще отставали от соседей. Энникстер не только давно пробороновал и засеял землю у себя на ранчо,- в некоторых местах он применил и перекрестное боронование. Все было подготовлено для будущего богатого урожая. Теперь осталось ждать, пока семена начнут прорастать в безмолвной темноте, ждать, когда взойдет пшеница.
Подъехав к усадьбе Лос-Муэртос, раскинувшейся в тени кипарисов и эвкалиптов, Энникстер увидел на веранде в плетеном лонгшезе миссис Деррик. Она только что вымыла голову,
Накануне ночью Магнус с женой долго лежали не смыкая глаз, уставившись в темноту, и без конца говорили все об одном. Магнус не мог больше скрывать от жены, что против железной дороги составлена коалиция, и что коалиция эта решила добиваться своей цели любыми средствами. Он посвятил ее в план Остермана, заключавшийся в том, чтобы провести с помощью подкупа в Железнодорожную комиссию своих людей, которые будут затем отстаивать интересы фермеров. Магнус уже не раз обсуждал с женой этот план; вот и вчера они вернулись к этой теме, и разговор их затянулся далеко за полночь.
Энни Деррик вдруг охватил страх, что Магнус позволит в конце концов убедить себя, уступит под все усиливающимся нажимом остальных фермеров. Никто лучше ее не знал, что в основе его характера лежит кристальная честность. Никто лучше ее не помнил, что заветная мечта стать крупным политическим деятелем потерпела фиаско, потому что он не хотел ни перед кем пресмыкаться, никому потворствовать, поступать против совести. Но сейчас в его душе, по-видимому, назревала перемена. Постоянные притеснения, мелочная тирания, несправедливость и вымогательства обозлили его. Оскорбительные слова Бермана были все еще свежи в памяти. Он, казалось, был готов поддержать Остермана. Уже тот факт, что он так часто и так обстоятельно обсуждал его, служил доказательством того, что мысли его постоянно заняты этим вопросом. Какая жалость и какая трагедия! Он, Магнус, «Губернатор», всегда такой твердый, безукоризненно честный, принципиальный, резко порицавший «Новую политику», язвительно бичевавший взяточничество и продажность в высших сферах, по-видимому, примирился с хитроумными интригами бесчестных людей, интригами, которые плелись прямо у него на глазах. Миссис Деррик крайне удивляло, что Магнус не запретил Хэррену участвовать в сговоре. В былое время Магнус не позволил бы сыну даже поздороваться с бесчестным человеком.
Помимо всего, миссис Деррик страшила мысль, что ее муж и сын окажутся вовлеченными в безнадежную борьбу с железной дорогой, этим жестокосердым, беспощадным, всесильным чудовищем. Железная дорога всегда и везде одерживала верх; победителем из битвы всегда выходил Берман, агент дороги, - спокойный, самоуверенный, неприступный. Но битва, грозные контуры которой уже вырисовывались, обещала в не столь отдаленном будущем затмить своей жестокостью все предыдущие; предвиделись огромные расходы, на карту ставились репутации; поражение означало крах - денежный, нравственный, крах доброго имени и общественного положения. Успех, по ее мнению, был вряд ли возможен. Энни Деррик боялась железной дороги. По ночам, когда все вокруг было тихо, отдаленный грохот проходящего поезда, доносившийся до Лос-Муэртос со стороны Гвадалахары, Боннвиля или Эстакады, отзывался болью у нее в сердце. В такие минуты она ясно видела окутанное паром чугунное страшилище, с единственным, как у циклопа, красным, пожирающим пространство глазом - символ исполинской грозной силы; левиафан со стальными щупальцами, сопротивление которому сулит неминуемую гибель под грохочущими колесами. Нет, лучше уж покориться, примириться с неизбежным. Она, насколько это возможно, отстранялась от жизни, сжимаясь в ужасе перед холодной жестокостью окружающего мира, и тщетно старалась удержать от борьбы мужа.
Вот и сейчас, перед приездом Энникстера, сидя в лонгшезе на веранде, она думала обо всем этом. Открытый томик стихов лежал
Подобные мысли не обретали четкой формы у нее в уме. Она не могла бы сказать точно, что именно ее тревожит. Она лишь смутно ощущала все это, словно дыхание ветра на лице, ощущала в окружающем ее vxe присутствие непонятной, приводящей в смятение враждебности.
Стук копыт на усыпанной гравием въездной аллее заставил ее очнуться. Отведя взгляд от пустынных полей Лос-Муэртос, она увидела подъезжавшего к крыльцу Энникстера, но это лишь дало ей новый повод для тревоги. Энникстер вызывал у нее неприязнь. Один из заговорщиков, один из зачинщиков предстоящей схватки; он, без сомнения, приехал, чтоб еще раз попытаться уговорить Магнуса вступить в их союз нечестивых.
Но она приветствовала гостя без тени враждебности. Русые волосы струились как водоросли по белому полотенцу, перекинутому через спинку кресла; восполь-вовавшись этим, она извинилась и не встала ему навстречу. Энникстер смущенно осведомился, дома ли Магнус, и она послала повара-китайца в контору за Мужем, а Энникстер, привязав лошадь к кольцу, ввинченному в ствол эвкалипта, подошел к веранде и, сняв и м ину, присел на ступеньках.
– А Хэррен дома? Я бы хотел видеть и его.
– Нет,- ответила Энни Деррик.- Хэррен рано утром уехал в Боннвиль.
Не поворачивая головы, чтобы не спутались волосы, она искоса бросила на Энникстера испуганный взгляд.
– А зачем вы хотели видеть мистера Деррика?
– быстро спросила она.- Если в связи с выборами Железнодорожной комиссии, так Магнус этого дела не одобряет,- заявила она твердо.-Он сам мне вчера сказал.
Энникстер неловко заерзал на месте и стал приглаживать одной рукой рыжий вихор, упорно встававший у него на макушке. Он тут же заподозрил неладное. Ну, конечно! Эта особа женского пола хочет подловить его, поймать в свои бабьи сети, околпачить. Благоразумие взяло верх над природной несдержанностью. Из осторожности он воздержался от ответа, опасаясь, как бы не сболтнуть лишнего. Он беспокойно озирался по сторонам, моля Бога, чтобы поскорей пришел Магнус и разрядил атмосферу.
– Да вот, закончил строить новый амбар и хочу устроить по этому случаю танцы,- ответил он наконец, заглянув в свою шляпу, будто там лежала шпаргалка с текстом ответа.- Почему и приехал. Хочу посоветоваться, надо ли рассылать приглашения? Сам я подумывал поместить объявление в «Меркурии».
В это время сзади подошел Пресли и, услышав, о чем идет речь, решил вмешаться.
– Что за чепуха, Жеребец,- сказал он.- Это же не общественный бал. Конечно, ты должен разослать приглашения.
– Привет, Пресли!
– воскликнул Энникстер, оборачиваясь. Они обменялись рукопожатиями.