Спрут
Шрифт:
– Разослать приглашения?
– с сомнением переспросил Энникстер.- А зачем это надо?
– Затем, что так принято.
– Да? Ты так считаешь?
– сказал совсем сбитый с толку Энникстер.
Никто из знакомых Энникстера никогда не посмел бы противоречить ему, зная, что это приведет к немедленной ссоре. Почему же этот молодой фермер, вспыльчивый, упрямый, агрессивный, всегда прислушивался к мнению поэта? Объяснить это было трудно, и миссис Деррик весьма удивилась, услышав, как Энникстер сказал:
– Что ж, наверное, ты прав, Прес. А тебе случалось посылать приглашения?
– Конечно.
– Ты их печатал на машинке?
– Не мели вздор, Жеребец!
– сказал Пресли спокойно.- Прежде чем ты покончишь с этим делом, три четверти людей, которых ты намерен пригласить, сочтут себя оскорбленными, со многими ты поссоришься насмерть, да еще затеешь в придачу парочку судебных процессов.
Но прежде чем Энникстер успел ответить, на веранду вошел Магнус - свежевыбритый, стройный,
– Сегодня я получил телеграмму от Остермана, и, знаете, Губернатор, Дисброу готов поддержать нас. Это означает, что Денвер-Пуэбло-Мохавская железная дорога тоже будет за нас. Выходит, что битва сразу же наполовину выиграна.
– Надо полагать, Остерману удалось его подкупить,- сказал Магнус.
Энникстер с досадой пожал плечами.
– За все, что получаешь, приходится платить,- сказал он.- Даром ничего не дается. Знаете, Губернатор,- продолжал он,- я просто не понимаю, как вы можете по-прежнему держаться в сторонке. Ведь ясно же, как складывается дело. Мы должны победить, и, наверное, вам будет не совсем удобно пользоваться плодами этой победы после того как всякая работа была проделана нами, и нами же оплачены все расходы. До сих пор вы возглавляли все общественные начинания в наших краях. Ваше имя известно всем в округе Туларе, в долине Сан-Хоакин. Людям нужен лидер, и они надеются, что им станете вы. Я знаю ваше отношение к современным политическим методам. Но поймите же, Губернатор, теперь все мерится другой меркой. Все изменилось с вашего времени; все действуют так, как мы - даже самые уважаемые люди. Другого пути нет, и - черт возьми!
– главное, чтобы восторжествовала справедливость! Вы нужны нам, нужны позарез. Слишком уж долго вы тянете. Пришли вы к какому-нибудь решению? Присоединяетесь вы к нам или нет? И вот что я вам скажу: вы должны шире смотреть на вещи. Судить надо по результатам. Ну как? Присоединяетесь к нам?
Магнус опустил голову. Он нахмурился, но лицо его скорее выражало смущение, чем гнев. Тысячи сомнении терзали его.
Одной из самых сильных страстей Магнуса, его величайшим желанием было стать, хотя бы ненадолго, полновластным хозяином всего округа. Он всегда стремился управлять людьми; подчинение кому бы то ни было претило ему. Энергия, подстегнутая гневом, чувством обиды, воспоминанием о пережитом унижении, попранном достоинстве, всколыхнулась с новой силой. О, хотя бы на один миг получить возможность ответить ударом на удар, сокрушить врага, одержать верх над железной дорогой, схватить корпорацию за горло, добиться смещения Бермана, восстановить свой престиж, вернуть себе утраченное было чувство собственного достоинства! Снова стать сильным, получить право повелевать, властвовать! Его тонкие губы крепко сжались, ноздри орлиного носа раздулись, внушительная статная фигура стала еще прямее. На мгновение он представил себе, что власть сосредоточилась в его руках, он - хозяин положения, самое видное лицо в штате; его боятся, почитают; ему подвластны тысячи людей; честолюбие его наконец удовлетворено. Карьера, казавшаяся сломанной, получила достойное завершение - перед ним опять открываются широкие перспективы. А что, если это единственный случай, который представляется ему впервые после стольких лет? Единственный случай! Азарт снова охватил его. Недаром он считался лучшим игроком в покер во всем Эльдорадо. Случай! Знать бы, когда он выпадет, выхватить его из вихря событий, не упустить, и в темную, бесшабашно поставить все на карту, не думая о последствиях,- это был бы гениальный ход! А что, если это как раз и есть такой Случай? Внезапно ему показалось, что дело обстоит именно так. А его честь? Неподкупность, с которой он так носился всю свою жизнь, незапятнанная чистота его нравственных принципов? Неужели он поступится ими на склоне лет? Пойдет наперекор убеждениям, прочно вошедшим в плоть его и кровь? Как он будет смотреть в глаза своим сыновьям - Хэррену и Лаймену? И все же… все же,- маятник снова качнулся,- пренебрежешь своим шансом, и жизнь, так много обещавшая, может кончиться бесславно - разорением, нищетой даже. Ухватишь его - и будет тебе успех, слава, влияние, почет и, возможно, несметное богатство.
– Извините, что помешала,- сказала миссис Деррик, подходя к нему.- Надеюсь, мистер Энникстер простит меня, но я хочу попросить тебя, Магнус, открыть сейф. Я забыла комбинацию, а мне нужны деньги. Фелпс едет в город, и я хочу, чтобы он оплатил кое какие счета. Ты не можешь сделать это сразу же, Магнус? А то Фелпс спешит.
Энникстер вдавил каблук в землю и выругался про себя. Вечно эти чертовы бабы становятся у него поперек дороги, впутываются в его дела. Магнус уж совсем решился сказать ему что-то определенное,
У крыльца к Энникстеру подошел Пресли. Он собирался в город вместе с Фелпсом и предложил Энникстеру прокатиться с ними.
– Мне надо заехать к старику Бродерсону,- сказал Энникстер.
Но Пресли сообщил ему, что Бродерсон еще рано утром отправился в Боннвиль. Он сам видел, как старик проехал мимо в своей бричке. И так они втроем отправились в город: Фелпс с Энникстером верхом, Пресли - на велосипеде.
Как только они уехали, миссис Деррик прошла к мужу в контору. Щеки ее горели от волнения, что очень ее красило; взгляд широко открытых глаз был наивен, как у юной девушки; еще не совсем просохшие светлые шелковистые волосы, схваченные на затылке черной лентой, падали ниже талии, отчего она выглядела совсем молодо.
– Что это он нашептывал тебе?
– возбужденно спросила она, пройдя за проволочную загородку конторы.- Что говорил мистер Энникстер? Я ведь знаю. Он уговаривал тебя войти с ним в компанию, толкал на бесчестный поступок, не так ли? Ну, признайся, Магнус, так или нет?
Магнус кивнул.
Она подошла к нему вплотную и положила руку ему на плечо.
– Но ты, надеюсь, на это не пойдешь? Ты не станешь больше слушать его, не позволишь ему - или кому бы то ни было - даже помыслить, что ты когда-нибудь унизишься до дачи взятки. Ах, Магнус, я не понимаю, что творится с тобой последнее время! Раньше ты счел бы за оскорбление, если б кто-нибудь посмел допустить мысль, что ты способен на бесчестный поступок. Магнус, если б ты вступил в компанию с мистером Энникстером и мистером Остерманом, я бы этого просто не перенесла. Ведь я уже не смогу относиться к тебе, как относилась до сих пор, считая человеком безуко ризненным во всех отношениях. А наши дети, Лайме и и Хэррен, и все, кто знает тебя и уважает,- что они скажут, узнав, что ты всего лишь нечистоплотный политикан.
Деррик уронил голову на руки, избегая ее взгляда. Но тут же с глубоким вздохом произнес:
– Мне очень тяжело, Энни. Больно уж подлые времена настали. И слишком много свалилось на меня забот.
– Подлые времена или нет,- не отставала она,- но ты мне все-таки обещай, что в замыслах Энникстера участвовать не будешь.
Она обеими руками взяла его руку и смотрела ему в лицо полными мольбы красивыми глазами.
– Обещай,- повторила она,- дай мне слово! Что бы с нами ни случилось, дай мне право всегда гордиться тобой, как я гордилась всю нашу жизнь. Дай мне слово! Я знаю, что ты никогда серьезно не собирался вступить в компанию с Энникстером, но иногда на меня находит такой страх, такое беспокойство. Дай мне слово, Магнус, хотя бы ради моего душевного спокойствия.
– Да-да, ты права,- сказал он.- Я никогда не думал об этом всерьез. Разве только на одну минутку мне захотелось стать… сам не знаю кем… тем,
кем я когда-то мечтал быть… Но это уже прошло. Энни, твой муж - не оправдал своих собственных надежд.
– Дай мне слово,- твердила она.- Об остальном поговорим после.
И опять Магнус заколебался, почти готовый уступить собственным благим побуждениям и увещеваниям жены. Он начинал понимать, как угрожающе далеко зашел в этом деле, что с каждым часом увязает в нем все бесповоротней. И так он уже достаточно впутался, не так-то просто ему вырваться. При этой мысли его, человека, имеющего твердые понятия о чести, так и передернуло. Нет, что бы ни случилось, он сохранит свое доброе имя. Жена права. Она всегда воздействовала на его лучшие качества. В эти минуты отвращение Магнуса к предстоящей политической кампании достигло апогея. Непостижимо, как мог он даже в мыслях допустить возможность своего участия в ней вместе с другими! Но теперь он покончит со всем этим; надо сделать над собой усилие и решительно отстраниться от всего, что может бросить на него тень. Он повернулся к жене. Из его уст готово было сорваться обещание, о котором она так просила. И вдруг он вспомнил, что дал слово Энникстеру, обещал, прежде чем примет окончательное решение, еще раз обсудить вопрос с ним. Слово для Магнуса всегда было законом. Следовательно, сейчас, при всем желании, он ничего не мог обещать жене, потому что тем самым нарушил бы слово, данное Энникстеру. Придется отложить дело еще на несколько дней.
Довольно неубедительно он объяснил это жене. Энни Деррик на это объяснение никак не реагировала, только поцеловала его в лоб и вышла, удрученная, расстроенная, снедаемая глухим беспокойством. Магнус же остался сидеть за столом, охватив голову руками, сосредоточенный, угрюмый, осаждаемый дурными предчувствиями.
А тем временем Энникстер, Фелпс и Пресли продолжали свой путь в Боннвиль. Около огромной водонапорной башни они свернули на шоссе и поехали в тени служившего ветроломом строя тополей, которые росли по обочине дороги, огибавшей ранчо Бродерсона. Подъехав к трактиру и бакалейной лавке Карахера за полмили от Боннвиля, они узнали стоявшую у коновязи лошадь Хэррена. Оставив своих спутников, Энникстер пошел в трактир повидаться с Хэрреном.