Спрут
Шрифт:
Встреча с Чиринна его, казалось, очень позабавила.
— Ах, вот ты где, старый боров, — повторял он, похлопывая приятеля по щеке и легонько тыкая в живот.
— Эй, Гвоздь, кончай! — с начальственным видом прикрикнул на него Чиринна. — За что тебя засадили?
— Остановил на улице регулировщик. Ты на своем мотоцикле, говорит, нарушаешь правила — тут одностороннее движение. Это ты кому говоришь, мне? Ну, слово за слово, и влепил я ему пару хороших затрещин.
— Ох, ты все такой же, горячая ты голова, — сказал Чиринна
Когда настало время прогулки, Чиринна и Гвоздь вместе вышли из камеры. Они смешались с толпой заключенных. Вдруг кто-то подставил ему ножку, Чиринна споткнулся и упал. Гвоздь кинулся на него, в то время как остальные сгрудились вокруг, делая вид, что вспыхнула драка. Когда все успокоились и разошлись, на земле в луже крови осталось лежать тело Чиринна. Ему нанесли десятка два ножевых ударов. Расследование этого случая было весьма коротким: пришли к заключению, что убийство произошло непреднамеренно во время случайно вспыхнувшей ссоры.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Предложения комиссару
Белое здание клиники стояло на вершине холма, с которого открывался восхитительный вид на Женеву. От главного входа разбегались аллейки, вьющиеся среди идеально подстриженных пышных газонов. Наконец в Швейцарию донеслось дуновение весны, и пациенты клиники укрепляли свою нервную систему, спокойно прогуливаясь меж елей. Или же, спустившись чуть вниз по склону, сидели, лениво раскинувшись на скамейках вокруг фонтана, в большой круглой чаше которого плавали рыбки.
Паола очень полюбила этот фонтан. Она взяла мать за руку и повела ее к нему, рассказывая по дороге приснившийся ночью сон.
— Дом был маленький, — говорила она. — Как мне казалось, без окон и без дверей. Стены все закопченные. Я стояла посреди комнаты, смотрела на стены, а они превращались в людей. Меня охватил ужас, но вдруг я увидела, что распахивается окно, и бросилась из него вниз головой.
Мать нежно сжала ей руку.
— Дорогая, — сказала Эльзе, — это был сон. Теперь успокойся.
Она опустилась на скамейку, и девочка присела рядом.
— Однако, — продолжала Паола, — теперь, когда я об этом думаю, мне кажется, что это был не сон, потому что глаза у меня были открыты. Я лежала в постели, но не спала.
— Иногда ночью, в темноте, может что-то почудиться или присниться кошмар. Но сейчас ведь с тобой я, тебе нечего бояться, — успокаивала ее мать.
К ним подошел Каттани и весело поздоровался. Теперь Паола уже не испытывала страха и отвращения к отцу. Душу девочки переполняло неодолимое желание почувствовать себя надежно защищенной, и эта жажда безопасности сливалась с надеждой на окончательное примирение между родителями.
— Вы оба такие красивые, — сказала Паола. — Когда же мы снова заживем все вместе?
— Но ведь мы уже вместе, — заметил отец. Девочка уточнила:
—
Отец развел руками.
— Это зависит от врачей. Когда они разрешат покинуть клинику.
Девочку огорчили его слова. Она печально опустила голову, и каскад золотистых волос упал на глаза и лицо. Вдруг она резко вскочила, побежала и уселась в сторонке на траву, прислонившись к стволу дерева.
Отец хотел было подойти к ней, но Эльзе его остановила.
— Оставь ее, — сказала она. — Пусть Паола сама научится справляться с огорчениями.
В глади Женевского озера ярко отражались огни. Каттани, слегка озябший в этот прохладный вечер, стоял, прислонившись к парапету, и напряженно вглядывался в прохожих. Ему позвонили, и какой-то незнакомый голос попросил о встрече «по очень важному делу».
— Вот и я.
Перед ним стоял господин лет пятидесяти, с приятной внешностью, волнистыми волосами, небольшими усиками. Вид у него был ужасающе серьезный.
— Мое имя вам ничего не скажет, — начал незнакомец. — Но, поскольку я знаю ваше, вам следует знать и мое. Меня зовут Этторе Ферретти. Я из Рима.
— И зачем же я вам понадобился? Зачем вы так издалека приехали?
Ферретти кивнул толовой на тротуар и двинулся медленным шагом.
— Прогуляемся немножко? — предложил он. Голос у него был низкий и спокойный. Он сунул руку во внутренний карман и извлек фотографию. Показал ее Каттани: — Вам знаком этот человек?
— Ну как же, — отвечал комиссар. — Это Себастьяно Каннито.
— Да, — подтвердил Ферретти. — Он начальник отдела «Зет» секретных служб. Когда-то был вашим другом и покровителем. — Вдохнув, он повернулся к Каттани: — А как вы думаете, он не изменил своего к вам отношения?
Комиссару начала действовать на нервы эта игра в загадочные вопросы. С некоторым раздражением он проговорил:
— Я все еще не понимаю, что вам от меня нужно.
— Сейчас поймете, — сказал Ферретти и протянул другую фотографию. — А этого знаете?
— Кажется, знаю, — не сразу вспомнил Каттани. — С ним я познакомился на Сицилии. Его фамилия... если не ошибаюсь, Лаудео.
— Да, Лаудео. И какое же вы составили о нем мнение?
— Я с ним говорил только однажды. Он мне показался каким-то фанатиком, человеком, который хвастается, что в силах сдвинуть моря и горы.
— Это действительно так, — отозвался Ферретти. — Его Ассоциация — это лишь легальная вывеска, за которой скрывается очень мощная и, как я считаю, опасная организация.
— В каком смысле — опасная? — спросил Каттани.
— Видите ли, я уверен, что в эту Ассоциацию тайным образом входят очень высокопоставленные лица. Политические деятели, редакторы газет, высшие государственные чиновники, генералы, банкиры, крупные промышленники. Убежден, что членом ее состоит и ваш Друг Каннито.