Спрут
Шрифт:
— Выключи фары! И проходи вперед.
И снова быстро и незаметно перебежал на другое место.
— Эй, ты где? — заорал Чиринна. Он наполовину влез в машину и погасил фары. — Выходи, легавый!
Каттани воспользовался этим моментом, чтобы новой перебежкой зайти ему за спину. И теперь стоял сзади него, уперев в бок дуло пистолета.
— Подними руки вверх и не шевелись! — приказал Каттани.
Несколькими быстрыми движениями обыскал его. Чиринна был безоружен.
Мафиозо так негодовал, будто ему нанесли неслыханное оскорбление.
—
Каттани, оставаясь по-прежнему начеку, обошел вокруг машины.
— Скажи, пусть выходит.
Чиринна изумленно развел руками.
— Да как он может это сделать? Он же связан.
— Где он?
— Там, в багажнике. Подготовлен для укладки в гроб!
Каттани не мог сдержать ярости.
— Я же требовал его живым! Живым!
— Ну, знаешь, ты хочешь слишком много, — отозвался Чиринна. — Не можешь же ты претендовать, чтобы тебе подали на блюдечке готового свидетеля.
Он открыл багажник. Чиркнул спичкой, и перед Каттани на несколько секунд предстало ужасное зрелище: задушенный с высунутым языком, выпученными глазами, колени высоко подтянуты к груди. Длинная веревка стягивает за спиной кисти рук, спускается до щиколоток, тоже стянутых двумя тугими узлами, и к шее, обвивая ее скользящей петлей. Старое и жестокое наказание, придуманное мафией. Жертве уготовано неминуемо удавить себя самой. Чем больше связанный дергается, стремясь освободиться, тем туже петля сжимает шею, пока не задушит.
Каттани сунул пистолет в кобуру.
— Ты тоже заслуживаешь такого конца, — холодно произнес он.
— И не надейтесь! — ухмыльнулся мафиозо. — Я из другого теста.
— Ты той же породы. Такой же зверь, как он, — Глаза Каттани привыкли к темноте. Теперь он уже ясно различал фигуру Чиринна. — У тебя на совести самое меньшее два убийства, — продолжал комиссар, — Маринео и герцогиня Печчи-Шалойя.
Чиринна злобно дернулся.
— Это ложь!
— Я все знаю, Чиринна, тебе не выкрутиться. Титти мне рассказала все подробности.
— Ты не сможешь ничего доказать. — Чиринна задышал тяжело, с присвистом.
— Почему не смогу? — продолжал наступать на него комиссар. — Я сам буду против тебя свидетельствовать. Посмотрим, кому больше поверят.
Чиринна оперся рукой о машину. У него начали дрожать ноги.
— Тебя обделила природа, Чиринна, — с презрением сказал Каттани. — Как только игра становится слишком сложной, твои мозги начинают буксовать. Ты что, не понимаешь, что эта встреча задумана как сведение наших с тобой счетов? Тебя послали сюда с вполне определенной целью — а ты этого никак не можешь усечь! Они рассчитали так: или Чиринна избавит нас от комиссара, или комиссар освободит нас от Чиринна, который стал для нас слишком опасен.
По мере того как до бандита постепенно доходило, в какой безвыходный тупик он себя загнал, им все сильнее овладевала паника. И он решил, что единственный путь спасения — бегство.
Каттани, поставив его на ноги, подтолкнул к машине, связал руки и ноги и, сажая на сиденье, сказал:
— Вот-то будет сюрприз для твоих дружков! Такого варианта они в своем плане не предусмотрели. Я вовсе не собираюсь отправлять тебя на тот свет. Не хочу доставлять им такого удовольствия. Нет, ты мне нужен живой. Так ты сам потащишь их за собой в пропасть.
Комиссар сел за руль «мерседеса» мафиозо и остановил машину у Центра дона Манфреди.
— Я ухожу, — сказал он священнику. — Тут в машине двое. Один — для полиции, другой — для морга.
Известие об аресте Чиринна всполошило не только Терразини и Раванузу. Сильно обеспокоен был и профессор Лаудео в Риме.
Он тотчас же позвонил Терразини. Профессор спрашивал, насколько Чиринна в курсе финансовых операций, производимых банком.
— Не слишком, — ответил Терразини.
— Не слишком? — встревожено повторил Лаудео. — Значит, кое-что ему все-таки известно. В таком случае дело принимает опасный оборот. Друзья мои, мы сидим с вами на пороховой бочке, не знаю, отдаете ли вы себе в этом отчет.
— Да, — согласился с ним адвокат, — дело хуже некуда.
— Я полагаю... — Лаудео немного, поколебался и проговорил: — Пора начать действовать.
— Мы так и сделаем...
Закончив разговор с Терразини, профессор Лаудео сразу же набрал номер Каннито.
— Я хотел успокоить вас относительно трудностей, возникших у нас на Сицилии, — сказал Лаудео. — Дело действительно приняло там довольно опасный оборот, но сейчас, как мне кажется, положение нормализуется.
— Рад это слышать, — ответил его собеседник. — И подумать только, что весь этот сумасшедший дом начался из-за Каттани. Выходит, с ним я дал маху. Если помните, ведь я рекомендовал его и вам. А он впутался в какую-то историю, погубил себя из-за женщины. Но вы уверены, что все это можно уладить?
— Можете не беспокоиться.
Чиринна уставился на приоткрывшуюся дверь своей камеры.
— К вам гости, — объявил тюремщик. Мафиозо увидел хорошо знакомое ему лицо.
— Гвоздь! — приветствовал он новенького. — Значит, и тебя замели!
Гвоздь вобрал голову в плечи и в ответ только усмехнулся. Он был похож на сатира. Это был друг детства Чиринна. Но в отличие от мафиозо, который бахвалился, что достиг солидного положения, Гвоздь был бедняк и неудачник. Со своими закрывающими уши и лоб патлами и длинными руками, которыми он непрерывно размахивал, Гвоздь походил на готовую взлететь большую птицу.