Спящая кукла
Шрифт:
– О той женщине, о которой пишут в газетах? – переспросила Линда. – Кто она такая?
– Мы не знаем. Нам известно только то, что она молода и что у нее светлые волосы. Ей примерно лет двадцать пять.
– Значит, у него новая подружка, – заключила Ребекка. – Такой уж наш Дэниэл. Никогда не мог жить без подружки.
– Нам неизвестен в точности характер их отношений, – заметил Келлог. – Возможно, она была его поклонницей. Масса женщин сходит с ума по преступникам, даже по самым опасным.
Ребекка рассмеялась и бросила взгляд на Линду:
– Ты получала какие-нибудь
Линда отделалась вежливой улыбкой.
– Не исключена вероятность того, что она вовсе не новичок для Пелла, – продолжала Дэнс. – Конечно, она была очень юна на момент существования «семьи», но я не исключаю возможности, что вы могли ее знать.
Линда задумчиво нахмурилась.
– Говорите, ей сейчас лет двадцать пять… значит, тогда она была подростком. Нет, никого такого я не помню.
– Когда я была в «семье», – добавила Ребекка, – нас было всего пятеро.
Дэнс что-то записала себе в блокнот.
– Теперь я хочу побеседовать о вашей тогдашней жизни. О том, что занимало Пелла, о чем он говорил и что делал, каковы были его планы. Может быть, вы вспомните что-то такое, что наведет нас на мысль о его нынешних намерениях.
– Шаг первый – определите проблему. Шаг второй – соберите факты, – заметила Ребекка, взглянув на Дэнс.
Линда и Келлог обменялись непонимающим взглядом. Дэнс же прекрасно понимала, о чем говорит Ребекка. И радовалась, что та сегодня явно не в настроении читать еще одну лекцию наподобие вчерашней.
– Нам необходимы любые ваши воспоминания, любые идеи. Даже если какая-то мысль покажется вам безумной, все равно не стесняйтесь, говорите. Решение загадки может родиться из самых неожиданных умозаключений и фактов.
Дэнс спросила их об организации жизни в «семье».
– «Семья» была разновидностью коммуны, – сказала Ребекка. – Очень непривычно для меня, так как я выросла в пригороде в типичной капиталистической семье.
Впрочем, когда они начали описывать ее, картина получилась весьма далекой от классических коммунистических теорий. Правило распределения там звучало примерно следующим образом: от каждого то, что требует от него Дэниэл Пелл; каждому то, что решит Дэниэл Пелл.
Тем не менее «семья» функционировала, в общем, неплохо, по крайней мере на практическом уровне. Линда делала все, чтобы наладить быт «семьи», все остальные тоже вносили посильную лепту. Они хорошо питались, а бунгало содержали в чистоте и порядке, в случае необходимости проводя нужный ремонт. У Саманты и Джимми Ньюберга были золотые руки, все технические проблемы решались ими быстро и с удовольствием. По очевидным причинам – краденое хранилось в спальне – Пелл не хотел позволять владельцу бунгало заниматься ремонтом в доме, поэтому все приходилось делать им самим.
– Это было частью жизненной философии Дэниэла, – заметила Линда. – «Самодостаточность». [15] Так называлось эссе Ральфа Уолдо Эмерсона. Я читала его Дэниэлу вслух не меньше десяти раз. Ему нравилось его слушать.
Ребекка улыбнулась.
– Помнишь, как мы читали ночью?
Линда пояснила,
– Он обожал их. Он устроил настоящий ритуал из уничтожения телевизора. Практически каждую ночь я читала что-нибудь вслух, а все остальные собирались вокруг меня на полу в кружок и слушали. Это были прекрасные ночи.
15
Название этого эссе американского философа на русском языке существует в двух вариантах: «Самодостаточность» и «Доверие к самому себе».
– Были ли у вас в Сисайде какие-нибудь соседи или знакомые, с которыми он поддерживал тесные отношения?
– Нет, у нас не было друзей, – ответила Ребекка. – Пелл не любил завязывать отношения с кем бы то ни было за пределами «семьи».
– Однако были люди, с которыми он знакомился и которые приходили в «семью», оставались у нас на какое-то время, а потом уходили. Он постоянно находил таких людей.
– Таких же, как и мы, оказавшихся на обочине жизни.
Линда немного напряглась.
– Я бы определила это немного иначе, – возразила она после паузы. – Людей, которым не везло в жизни. Дэниэл был очень щедр. Он кормил их, иногда давал деньги.
«Дай голодному еды, и он сделает все, что ты пожелаешь», – размышляла Дэнс, вспоминая характеристику лидера секты в интерпретации Келлога.
Женщины продолжали вспоминать совместную жизнь с Пеллом, но ни одного имени тех, кто ненадолго приходил в их «семью», так и не всплыло в разговоре.
Дэнс перешла к другой теме.
– Недавно Пелл кое-что искал в Интернете. Возможно, следующие слова что-нибудь вам скажут? Одно из них – «Нимью». Я думала, что это имя, прозвище или интернет-пароль.
– Нет, я никогда его не слышала. А что оно значит?
– Имя одной из героинь легенд о короле Артуре.
Ребекка взглянула на Линду:
– Ты их читала?
Линда ничего о них не знала. Не слышали они ничего и ни о какой Элисон.
– Расскажите мне, как проходил типичный день в «семье».
Ребекке было явно трудно подыскать для этого слова.
– Ну, мы вставали, завтракали… Я не знаю.
Пожав плечами, Линда сказала:
– Мы были просто семьей. Мы разговаривали о том, о чем обычно говорят в семье. О погоде, планах, путешествиях, которые мы намечали. О денежных проблемах. Кто чем должен заниматься. Иногда я оставалась на кухне после завтрака, мыла посуду и плакала… от счастья. У меня наконец появилась настоящая семья.
Ребекка согласилась, что их жизнь вряд ли отличалась чем-то существенным от жизни других семей, хотя она явно была не настолько сентиментальна, как ее сестра по преступной группе.
Обсуждение отклонялось от заданной темы, не принося никакой новой информации. В теории проведения допросов хорошо известно, что абстракции затуманивают воспоминания, а конкретные факты, напротив, активизируют память.
– А теперь попытайтесь выполнить мою просьбу возможно точнее, – попросила женщин Дэнс, – выберите какой-нибудь день и расскажите мне о нем. День, который вы обе хорошо помните.