Среда обитания
Шрифт:
– У вас семья?
– Да. То есть практически нет. Я в разводе. Жена с сыном живет у матери, в деревне.
Чувство жалости, шевельнувшееся было в душе подполковника, угасло.
– Не знаю, как решит следователь, но даже в том случае, если вы докажете, что иконы принадлежали вам, вы, Аристарх Антонович, совершили преступление - проникли в чужой дом, - сказал он.
– Конечно, будут учтены и обстоятельства преступления, и личность подсудимого...
– Он хотел добавить: "и уровень его интеллигентности", но сдержался.
– Если вы хотите помочь следствию, напишите подробно обо всем. Только честно. Неудобно человека, считающего себя интеллигентным, уличать во лжи...
– Да, да. Я напишу, - кивнул Платонов.
– Перечислите людей, которые знали Барабанщикова. Подробно опишите, что вы делали в ночь с третьего на четвертое сентября.
– А это зачем?
– насторожился Аристарх Антонович.
– Это важно для нас обоих. И обязательно напишите, как попал к вам ключ от дома погибшего.
Платонов согласно кивал.
– Теперь можете ехать домой. Завтра в десять я жду вас с подробными объяснениями.
– Я могу уйти?
– на лице Платонова мелькнула надежда.
– Да. Следователь, который будет вести дело, избрал мерой пресечения для вас подписку о невыезде. Пока идет следствие, вы не должны покидать город.
– Корнилов подвинул Платонову лист бумаги, тот внимательно, слегка шевеля губами, прочел и расписался красиво, с кудрявыми завитушками.
Когда Аристарх Антонович подходил к двери, подполковник окликнул его. Платонов вздрогнул и обернулся.
– Вы никогда не видели у Барабанщикова оружие?
– Оружие?
– Да. Пистолет, например?
– Нет, не видел.
"Спокойней было бы оставить его "погостить" у нас, - подумал Игорь Васильевич, когда за Платоновым закрылась дверь, - но раз уж следователь так решил... Может быть, на доверие Платонов ответит откровенностью?"
Правда, не очень-то верил подполковник в откровенность людей такого склада, как Платонов. Слишком много было в нем напускного, неискреннего. "Лицедей, - неприязненно думал Корнилов.
– Только мои эмоции к делу не пришьешь, как говорил когда-то Мавродин".
Майор Мавродин, умерший в прошлом году, был первым наставником Игоря Васильевича в уголовном розыске.
12
Телефонный звонок разбудил Корнилова в шесть утра. Дежурный по городу доложил, что ночью на Озерной улице в Парголове сгорел дом Барабанщикова.
Когда Корнилов приехал на Озерную, пожарище еще дымилось. Пахло мокрой золой и почему-то печеной картошкой. Трава, кусты, яблоки - все было засыпано пеплом. Выгорело почти все внутри дома. Стояли обгорелые стены да чудом не обрушившиеся стропила. Пожарные машины уже уехали, осталась только их красная "Волга" с экспертами. Несколько женщин стояли, перешептываясь, и с любопытством разглядывали копавшихся на пепелище экспертов и следователя. Чумазый милиционер потерянно бродил рядом.
– Вы дежурили ночью?
– спросил у него Корнилов.
– Я.
– Милиционер почувствовал, что перед ним начальство, и совсем стушевался.
– Кто же его знает, чего он вдруг загорелся. Тихо было совсем. Спокойненько. Вдруг - жах! Как полыхнет.
– Покажите, где вы были, когда заметили огонь?
– попросил подполковник.
Милиционер вышел из калитки на улицу.
– Не надо было отпускать этого Аристарха!
– сердито зашептал подошедший Бугаев.
– Наверняка его рук дело!
– Спокойно, капитан, - одернул Семена Корнилов.
– Лучше вспомни как следует, не оставили ли вы с Лебедевым включенными электроприборы во время обыска. И как с куревом у вас было?
– Все в порядке, товарищ подполковник, - обиженно сказал Бугаев. Что ж мы, в первый раз?
Милиционер перешел дорогу, остановился у скамеечки...
– Вот здесь я и сидел. У Молевых на скамейке. Все отсюда видно. Дом Барабанщикова как на ладони. Вдруг полыхнуло. Я калитку вышиб и к дому. Да куда там! Стекла уже посыпались. Черепица ровно как пулемет трещит. Побежал звонить пожарникам. Тут автомат на углу...
– Хорошо, сержант. Все сделали правильно, - сказал Корнилов.
Они вернулись на пепелище.
– Скорее всего, поджог. Эксперты, конечно, точнее все доложат, но у меня сомнений нет, - сказал капитан из пожарной охраны.
– Все внутри дома было облито бензином. И канистра оставлена, поленились даже спрятать.
– Он пнул ногой большую обгоревшую банку.
– Из сарая притащена. Я место нашел, где она стояла. А сарай взломан.
– Собаку не пробовали пускать?
– спросил подполковник у молодого капитана, следователя из районного отдела внутренних дел.
– Пробовали, товарищ подполковник, не берет. Все вокруг пеплом засыпано. Видно, приличная тут жаровня была. Не хотите печеной картошки? Еще горячая. В подвале испеклась.
– Может быть, и картошкой придется заняться, - без улыбки ответил Корнилов.
– Если нужда придет. А сейчас другие заботы есть. Бугаев! позвал он Семена.
– Пройдемся еще разок по участку.
С трех сторон к дому Барабанщикова примыкали участки других хозяев. Забор стоял хлипкий, на "живую нитку". Кое-где подгнили столбы, и штакетник завалился. Лежал прямо на кустах. Позади участка в заборе зияла большая дыра. Корнилов внимательно осмотрел ее. Свежая. "Только-только ломали", - определил он.
– Не проверяли?
– спросил подполковник у Бугаева и кивнул головой на дом за забором.
– Проверяли. Когда начался пожар - соседи выломали. Ведрами стали воду таскать, да куда там.
– Если кто-то чужой хотел попасть к дому Барабанщикова незаметно, он скорее всего шел здесь, - сказал подполковник.
– При условии, что сержант с улицы никого не проворонил.
– Ты с ним подробно беседовал?
Бугаев кивнул.
– С той скамеечки ему три дома как на ладони. А вот что на задворках творилось - он не видел.