Среда обитания
Шрифт:
– Надо же! Так быстро!
– шептал он, внимательно осматривая "Волгу". Заглянул в багажник, в мотор. Особенно умилило его то, что в багажнике оказалась целой и невредимой коробка с красками.
– Домой повезу я вас сам!
– заявил он Корнилову, и как Игорь Васильевич ни отнекивался, пришлось ему сесть в машину Новицкого, попросив предварительно водителя своей машины одолжить художнику бензина.
– Буду писать ваш портрет, - сказал Николай Николаевич, когда они выехали на Приморское шоссе.
– У вас лицо характерное...
– Характерное для милиционера?
– усмехнулся Игорь Васильевич.
– Ну почему же?
– обернулся к нему Новицкий.
– Прежде всего мне понравились глаза. Они у вас задумчивые и грустные...
Что еще понравилось художнику, Корнилов в тот раз не узнал, потому что их спасло только чудо. Художник, заговорившись, выехал на левую сторону дороги, и встречный самосвал, дико завизжав тормозами, съехал на обочину, подняв тучу пыли. Новицкий тоже затормозил и минут десять приходил в себя, понуро выслушивая отборный матерок водителя самосвала. Корнилов видел, как художник полез в карман и, наверное, предлагал водителю деньги, но тот замахнулся на художника кулаком и, зло сплюнув, пошел к своему самосвалу.
"Вот ведь как бывает, - отрешенно думал Игорь Васильевич, наблюдая за Новицким.
– Нашел человек машину и тут же чуть не расстался с жизнью. Да и я-то, дурак, дал себя уговорить. На своей давно уж был бы дома".
До города они ехали молча. Лишь только Новицкий начинал разговор, подполковник показывал ему вперед, на дорогу, и художник, сердито покрутив головой, замолкал. Вел он машину плохо, рассеянно. То шарахался от обгонявших автомобилей, то сам принимался обгонять там, где это было опасно.
– Вы меня у Петропавловской крепости высадите, - попросил Игорь Васильевич, когда слева мелькнули минареты татарской мечети.
– Мне тут рядом.
Прощаясь, Новицкий протянул подполковнику визитную карточку.
– Буду рад показать вам свои работы. Заходите в мастерскую. И портрет я ваш сделаю. Не отступлюсь...
– Николай Николаевич, я многие ваши работы знаю, - Корнилов задержал в своей руке руку художника.
– Они мне по душе. Вот только...
– Что только?
– насторожился Новицкий.
– Водить машину вам противопоказано, Николай Николаевич. Бросьте вы это дело. Слишком рассеянны - думаете за рулем на отвлеченные темы.
– Спасибо за совет, - холодно ответил Новицкий. И, словно спохватившись, добавил мягче: - И за то, что машину нашли, спасибо.
Через три дня Новицкий позвонил подполковнику на службу и веселым голосом сообщил, что отвез "Волгу" в комиссионный магазин.
– Жена на радостях обещала купить мне ящик марочного коньяка. Пока не раздумала, жду вас в мастерской.
С тех пор они подружились.
– Миленький, разве ж я упомню всех, кто к нам ходит, - сказала Володе Лебедеву пожилая, еще очень красивая дама, жена актера Солодовникова. Актер уже месяц пребывал на гастролях. Солодовникова усадила Лебедева в старинное кресло, а сама взобралась на маленький, тоже старинный, диванчик с затейливой изящной спинкой.
– Когда Солодовников в Ленинграде, у нас не дом, а содом и гоморра! Все время люди. И идут, и идут. И по делу, и без дела. Я только и знаю, что пою их чаем. Раньше в этой вазе, - она кивнула на огромный хрустальный ковчег, стоявший на круглом, красного дерева, столе, - всегда лежали шоколадные конфеты, но попробуй напасись на такую ораву. Теперь я покупаю карамель...
Лебедев вежливо кивал, исподволь разглядывая огромную, с фонарем, комнату. Красивая старинная мебель, картины на стенах. Кажется, в этом доме иконы не коллекционировали.
– Наталья Борисовна, - он вытащил из кармана несколько фотографий, вы не помните фамилии всех, кто приходит в ваш дом, но, может быть, кого-то узнаете в лицо?
– Как интересно!
– улыбнулась Солодовникова.
– Я так люблю смотреть детективы. Сколько раз говорила Солодовникову - уговори Пимена поставить Сименона. И сыграй комиссара Мегрэ. Пимен - это главреж Островерхов. Ах, ну конечно, я знаю Олежку, - воскликнула она с восторгом.
– Ну, конечно, знаю. Очень, очень милый мужчина. Солодовников зовет его хаусмайором. Наталья Борисовна весело засмеялась, протягивая Лебедеву фотографию Барабанщикова, найденную Бугаевым в парголовском доме.
– Что вы можете сказать о нем?
– Милый, очень внимательный человек. С большими связями. Он так выручает меня с косметикой. Ну... понимаете, - Наталья Борисовна кокетливо улыбнулась, - я женщина немолодая, мне нужна хорошая косметика, французская. Да!
– вспомнила она.
– Когда Солодовников болел, Олежек доставал ему самые дефицитные лекарства.
– И много он брал... так сказать, за комиссию?
– не утерпел и спросил Лебедев, нарушив предупреждение шефа - не уклоняться от главного и не затрагивать до поры до времени щекотливые темы.
– Ах, вы об этом?
– Наталья Борисовна поскучнела.
– Милый мой, кто же будет вдаваться в такие детали, когда человек приходит к вам в дом и приносит как раз то, чего вам так недостает?
– Простите. Меня сейчас интересует другое. Этот Олежек. Его фамилия Барабанщиков.
Солодовникова равнодушно пожала плечами, показывая, что фамилия ей незнакома.
– Барабанщиков не предлагал купить иконы?
– Нет. Он помог нам купить кое-что из мебели. Этот милый диванчик. Наталья Борисовна нежно провела рукой по спинке дивана, на котором сидела.
– И самое главное - муж не имел хлопот со своей машиной. Олежек устраивал ему все эти осмотры, проверки, запчасти, колеса.
– Она взмахнула руками, словно хотела показать безбрежность автомобильных услуг, оказываемых Барабанщиковым.
– У вас какая машина?
– "Волга".
– Стоит в гараже?
– Нет. У дома. Вы, наверное, видели, когда шли к нам. Белая "Волга". А что, держать около дома опасно?
Лебедев хотел сказать, что не опасно. Но язык не повернулся вспомнил недавнее "автомобильное" дело.
– Это как повезет.
– Ну вот, а Олег обещал нам подыскать гараж. Теперь вы им так заинтересовались, что я, наверное, долго его не увижу.
– Барабанщиков погиб, - сказал Лебедев.
– Несчастный случай. Этим и вызван мой интерес. Хотелось бы знать всех его знакомых, друзей.