Среда обитания
Шрифт:
– Это вы мне бросьте, молодой человек.
– Михаил Игнатьевич не скрывал раздражения.
– Мне красивые слова не нужны. Кто вам дал мои координаты? Почему вы считаете приличным допрашивать меня о каком-то никому не известном человеке?
– Может быть, вы предложите мне сесть?
– вежливо спросил Бугаев.
– Садитесь.
– Новорусский резким движением указал на стул.
– Только у меня времени в обрез. Завтра уезжаю в Москву, готовлю доклад на коллегию министерства.
– Он засунул руки в карманы и остановился перед капитаном.
– Вопрос у меня простой, - начал Семен.
– Что вы можете рассказать об Олеге Анатольевиче Барабанщикове? О его образе жизни, о знакомых?
– А скажите мне, пожалуйста, товарищ...
– Бугаев, - подсказал капитан.
– Товарищ Бугаев.
– Новорусский сделал ударение на "е".
– У вас есть разрешение на разговор со мной? И почему мне не позвонил ваш начальник, Селиванов? Мы с ним не первый год знакомы.
– Михаил Игнатьевич, я могу дать вам телефон полковника Селиванова. Бугаев вытащил из кармана записную книжку.
– Вы ему позвоните. Может быть, у него появится желание побеседовать с вами в управлении?
– У меня уже не будет времени навестить его, - пробормотал управляющий и сел, положив руки на стол и сцепив пальцы.
"Тоже мне, хмырь болотный, - со злостью подумал Семен, - ни слова просто так, один выпендреж".
– Я начну с того, что Барабанщикова я практически не знаю. Новорусский расцепил пальцы и стукнул костяшками левой кисти по столу. Словно точку поставил.
– Я с ним встречался несколько раз. Очень скользкий тип.
– Он снова ударил костяшками об стол.
– Могу я узнать о цели ваших встреч?
– Это сугубо личные дела. Я не намерен их обсуждать.
– Хорошо, - согласился Бугаев.
– Барабанщиков приходил к вам домой или на работу? Может быть, вы встречались с ним где-то в другом месте?
– Он приходил домой. Никогда не задерживался... Минут пять, не больше.
– Он приезжал на машине?
Михаил Игнатьевич пожал плечами.
– Его никто не сопровождал?
– Нет.
– Он не рассказывал вам о своих клиентах, о знакомых?
– Товарищ Бугаев, у меня создается впечатление, что вы слабо представляете себе, с кем имеете дело.
– Я сегодня полдня беседую с клиентами хаусмайора Барабанщикова, зло сказал Семен и подумал: "Накапает на меня этот директор, как пить дать накапает".
– С клиентами кого?
– Странно было видеть управляющего озадаченным.
– С клиентами заурядного доставалы. Кому что. Одному - импортные сигареты, другому - старинную мебель, третьему - шипованную резину. А уж вам-то, Михаил Игнатьевич, стыдно было иметь дело с прохвостом.
– А вы нахал.
– В голосе Новорусского появились стальные нотки, но Бугаева уже понесло:
– Не думаю, что останется безнаказанным потворство спекулянту, сказал он сердито.
– Хотя бы моральное...
– Только без угроз, - сказал Михаил Игнатьевич, до металл из его голоса куда-то пропал.
– Я вам ответил на все ваши вопросы. Подробнее могла бы рассказать жена, но она сейчас в отпуске, в Кисловодске.
– Когда в последний раз приходил к вам Барабанщиков?
– Он приходил... Он приходил...
– задумался управляющий.
– Жена улетела двадцать восьмого августа вечером, Барабанщиков был утром. Да. Утром. Принес...
– Новорусский спохватился.
– Он что-то принес по просьбе жены. С тех пор я его не видел. Вам достаточно этого?
– Вы никогда не слышали от Олега Анатольевича о его приятеле, у которого есть "Волга"?
– О машинах мы с ним как-то разговорились.
– На лице Михаила Игнатьевича появилось выражение, слегка напоминавшее улыбку.
– Я люблю автомобили. У нас, правда, нет личного автомобиля. Двухсменная служебная... Много объектов.
"Небось один объект - рынок", - подумал Бугаев.
– Но машины я люблю. Барабанщиков жаловался, что никак не может приобрести "Волгу". "Жигули" не престижны!
– заявил он.
– Представляете, для него "Жигули" не престижны!
– Михаил Игнатьевич снова улыбнулся.
– И взахлеб рассказывал о своих знакомых, у которых есть "Волги".
– Вы не помните, кого он называл?
– с надеждой спросил капитан.
– Да я, собственно, и слушал-то невнимательно. У него столько знакомых - Олег Анатольевич любит козырнуть громкой фамилией. По-моему, какого-то артиста называл. Очень известного. Потом летчика. Да, больше всего его задевало то, что "Волгу" приобрел какой-то мастер.
– Мастер?
– Да, мастер. Не то на заводе, не то в каком-то ателье.
– Подробнее не помните?
– Нет.
Бугаев поднялся.
– Что, все это...
– Новорусский неопределенно покрутил рукой, действительно будет как-то обобщаться?
– Он тоже встал из-за стола и медленно пошел к двери, а сам внимательно смотрел на Бугаева. Сколько раз капитану приходилось видеть в людях эту резкую перемену, как только появлялась опасность огласки. И как паршиво он себя чувствовал в таких случаях, как гадко становилось на душе. "Уж лучше бы хамил до конца, подумал он об управляющем.
– Не стал бы разговаривать вовсе, выгнал. И то легче было бы".
– У нас сейчас задача другая, - хмуро ответил он.
– Но выявленный материал всегда обобщается.
– Любопытно, любопытно. Я все-таки позвоню Селиванову. Как вернусь из Москвы.
Уже на пороге Бугаев сказал Михаилу Игнатьевичу:
– А вы даже не поинтересовались, что с Барабанщиковым стряслось.
– Это меня не касается, товарищ Бугаев, - не моргнув глазом ответил управляющий трестом и захлопнул за капитаном дверь.
18
– И что же украли у моего покровителя Николы-угодника?
– спросил Николай Николаевич, удобно развалясь на заднем сиденье "Волги".