Сталин: арктический щит

Жуков Юрий Николаевич

В Лондоне организовали экспедицию, названную Британской по исследованию арктического воздушного пути. Правительство, а по сути военное и военно-воздушное министерства, предоставило ей судно «Квест», два самолета с пилотами, мощную радиостанцию и радиста, метеорологическое оборудование, а также и топографа.

Финансированием американской экспедиции под руководством геолога У. Хоббса занялись Мичиганский университет и Институт Карнеги. Значительные средства, выделенные ими, позволили зафрахтовать шхуну «Морисси» со знаменитым полярным капитаном Р. Бартлетом и сформировать две большие, в несколько десятков человек, группы исследователей.

Вскоре к британской и американской экспедициям присоединилась датская. Копенгаген не пожелал хотя бы чисто символически устраниться от подготовки

трансатлантического маршрута, в котором был заинтересован не менее, а может, и более других. Ведь он позволял существенно сократить время пути между Данией и ее колонией Гренландией, между метрополией и находившейся в личной унии с нею Исландией.

И еще одно, столь же значительное с экономической точки зрения событие не могло тогда не привлечь внимания — успехи в канадском архипелаге судоходства. Северо-западный проход стал наконец коммерческим маршрутом. Начиная с 1925 года в его западной части совершало постоянные плавания, обходя местные фактории, судно компании Гудзонова залива «Бейчано». А в 1929 году к нему, но в пределах восточного участка, присоединилось второе судно компании, «Форт Джеймс». Вместе они и смогли фактически создать единую водную транспортную артерию, действовавшую в одну навигацию и связавшую Гудзонов залив с морем Бофорта³⁶.

Великобритания, Канада, США все прочнее утверждались в своей части Арктики. Утверждались благодаря достижениям техники, развитию авиации и кораблестроения, деятельности ученых. Все это отныне следовало учитывать Москве в своих долгосрочных планах освоения собственного сектора.

3

К предложению, высказанному 2 января 1930 года, о желательности быстрейшего объединения усилий ученых, занимающихся проблемами Арктики, работой в едином институте, подтолкнул С.С. Каменева не только появившийся у него опыт. Он не мог не знать о двух важных административных решениях. Во-первых, президиума коллегии Научно-технического управления ВСНХ СССР от 21 декабря 1929 года о ликвидации Института по изучению Севера³⁷. Во-вторых, о прекращении с нового года финансирования Комитета по объединению научно-исследовательских работ в северных морях в связи с упразднением отдела научных учреждений СНК СССР³⁸.

Правда, они не предполагали какой-либо реорганизации. Просто констатировали их ненужность в условиях пятилетнего плана, несоответствие задачам индустриализации. Ведь всеми хозяйственными вопросами Крайнего Севера успешно и давно занимались два акционерных общества, подчинявшихся Наркомторгу — «Комсеверопуть» и «АКО», в недавнем прошлом — «ОКАРО».

Однако разумное предложение Каменева натолкнулось на препятствие личного характера. На разошедшуюся реакцию руководителей ликвидируемых учреждений на происходящее.

Н.М. Книпович, престарелый академик, у которого уже была мировая известность как ученого, присоединился к нелестной оценке возглавляемого им комитета, просуществовавшего менее года.

Иначе повел себя директор Института по изучению Севера, существовавшего при Научно-техническом управлении (НТУ) ВСНХ СССР с января 1919 года как Комиссия по изучению Севера, с марта 1920-го — как Северная научно-промысловая экспедиция и в 1925-м — как институт, Р.Л. Самойлович. Он не пожелал смириться с поражением. Поспешил к председателю ВСНХ СССР В.В. Куйбышеву с жалобой на происходящее и сумел убедить видного партийного и государственного деятеля в необходимости существования своего института. Нашел поддержку у С.С. Каменева и управделами СНК СССР Н.П. Горбунова и сумел провести 15 февраля 1930 года через Арктическую комиссию решение: «Признать необходимым создание центрального органа (института, комитета, комиссии) для объединения, направления и руководства всеми работами в Арктическом секторе владений Союза ССР, а также для проработки научной базы для работ всех учреждений и организаций по хозяйственному освоению северных окраин… До решения вопроса об организации центрального органа по Арктике считать нецелесообразным расформирование Института Севера»³⁹.

29

ноября 1930 года ЦИК СССР утвердил загодя подготовленное Р.Л. Самойловичем «Положение» о Всесоюзном Арктическом институте (ВАИ).

«Всесоюзный Арктический институт, — устанавливало оно, — является центральным организующим и руководящим научно-исследовательским учреждением для всестороннего изучения полярных областей Союза ССР». В этих целях он должен был разрабатывать «планы научно-исследовательской работы в области естественных производительных сил полярных областей», созывать конференции, проводить «геологические, геоморфологические, гидрологические и гидробиологические исследования… геодезические и геофизические работы». Собирался институт, помимо того, еще изучать «оленеводство, собаководство и промысловое дело… экономику полярных стран», а также проводить «антрополого-этнографические исследования»⁴⁰.

Словом, целью ВАИ провозглашалось все то, чем еще на заре советской власти занималось Бюро съездов по изучению производительных сил Госплана СССР, чем занимался и Р.Л. Самойлович начиная с января 1919 года, когда возглавил Комиссию по изучению Севера при НТУ ВСНХ, и чем, как оказалось, решил ограничить работу ВАИ, продемонстрировав тем самым, насколько оказался далек от понимания и новых обстоятельств, и новых задач, поставленных жизнью. Тех самых задач, которые за два года до того ставила перед собою Арктическая комиссия. Которые весьма успешно уже решали Великобритания и Канада, США и Норвегия, прокладывая в Арктике авиатрассы, оборудуя их сетью аэродромов и метеостанций, намечая и осваивая морские коммуникации, пролегающие через полярный бассейн. И делали все это в мирных, явно экономических целях, но так, чтобы с успехом воспользоваться созданным и в случае войны.

Нет, полностью о злободневных проблемах Самойлович не забыл. Все же упомянул их, но мимоходом, маловразумительно. ВАИ, как отметило «Положение», призвано было «исследовать пути и способы сообщения (воздушные и водные) в Арктике». Однако какой-либо особой структуры для того не предусматривалось. В этих целях директор нового института намеревался использовать некое, ни с кем конкретно не согласованное, не получившее одобрения заинтересованных сторон «представительство»: Академии наук, Главного гидрографического управления и Управления ВВС РККА, Наркомвоенмора, Гидрологического комитета, «Комсеверопути» и «АКО»⁴¹.

Иными словами, Р.Л. Самойлович вознамерился буквально повторить принцип работы Арктической комиссии. Только не учел того, что ни один наркомат по доброй воле и не подумает присылать в ВАИ своих представителей. Не тот был административный уровень у института, у его директора. Только потому и оказался ВАИ с первых же дней своего существования на периферии событий, далеко в стороне от тех задач, напрямую и органически связанных с закреплением страны в Арктике, которые начали решать с проведением индустриализации.

Еще летом 1930 года, с близившимся завершением строительства авиазаводов в Москве, в Филях — под Москвой, в Ленинграде, Воронеже, Казани, Самаре, Нижнем Новгороде, Харькове, других городах, Политбюро приняло решение о передаче авиапромышленности из ВСНХ СССР в Наркомвоенмор⁴². Но это отнюдь не означало милитаризации отрасли, забвения интересов авиации гражданской. В октябре того же года было ликвидировано располагавшее всего несколькими самолетами иностранного производства акционерное общество «Добролет». Его функции передали одновременно образованному Всесоюзному объединению гражданской авиации (вскоре переименованному во Всесоюзное объединение гражданского воздушного флота, ВО ГВФ) при СТО. Начальником его, по предложению И.В. Сталина и В.М. Молотова, утвердили А.З. Гольцмана⁴³, девять лет перед тем проработавшего на ответственных постах в ВСНХ СССР. О том, чем же предстояло в самое ближайшее время стать ГВФ, красноречиво говорило уже одним своим названием постановление СНК СССР от 11 января 1931 года — «О приравнивании гражданского воздушного флота к важнейшим внеочередным объектам капитального строительства»⁴⁴.