Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Сталин, конечно, разобрался. Только по-своему. Отдав распоряжение наказать не молодого Жданова, а его отца. Ну а заодно с ним и Шепилова. Что же касается «советского Мичурина», то вождь предложил как можно заботливее поддерживать великого ученого, а его противников примерно наказать.
10 июля 1948 года Жданов-старший ушел в отпуск, который на этот раз оказался бессрочным. Курировать же идеологию стал второй секретарь ЦК Маленков, получив таким образом полное прощение за «дело авиаторов». Впрочем, он не только курировал, но и принялся по мере возможности мстить всем, кто помог ему оступиться. И в первую очередь Кузнецову. Благо, что его крови жаждал и сам Берия.
В
Все это в полной мере можно приписать и Маленкову, который с одинаковым успехом мог курировать авиацию, сельское хозяйство и идеологию. По той простой причине, что никогда в них ничего не понимал.
Однако Сталин не был бы Сталиным, если бы сдержал свое слово не трогать Жданова-младшего. Под оказанным на него давлением тот написал покаянное письмо в «Правду», которое не могло не ударить по репутации его отца. И можно себе представить, с каким чувством читал самую правдивую в стране газету сам Александрович, отправленный заботливым вождем в отпуск.
Но самое интересное заключалось в том, что решение куда ему отправляться в этот самый отпуск, принимал не сам Жданов, а... Политбюро. Перебрав несколько мест, его члены остановились на предложенном Сталиным Валдае, хотя для сердечников это было не самое лучшее место. И если верить слухам, то сам Сталин посоветовал лечащим врачам Жданова выводить его почаще на прогулки.
31 августа 1948 года Жданов скоропостижно скончался, и как это случилось, не знает никто. Через неделю после его кончины повесилась экономка. Затем ушел в небытие доктор, делавший вскрытие тела Жданова, а в 1951 году застрелился комендант дачи, на которой умер столь загадочной смертью бывший первый идеолог Советского Союза, причем так, что череп его оказался прострелен дважды.
Сына же Сталин так и не тронул, и Юрий Жданов не только остался в аппарате ЦК, но и стал его зятем. После чего его карьера стала расти как на дрожжах, к году смерти Сталина он был заведующим отделом естественных и технических наук и высших учебных заведений ЦК и его членом.
Брак со Светланой не сложился, однако конец его карьеры был связан скорее со смертью могущественного тестя. Что же касается советских генетиков, противников Лысенко, то все они были разгромлены в угоду сталинскому фавориту. Да и что можно было ожидать от науки, если в ней был установлен к тому времени единственный научный метод — марксистско-ленинский! И этот самый метод будет гробить ее еще несколько десятков лет...
Трудно сказать, насколько повлияла смерть Жданова на решимость его противников перейти в наступление на «ленинградцев», но уже очень скоро Берия ударил по Вознесенскому, что называется, из всех орудий. После истории с книгой Сталин охладел к Вознесенскому, но никаких выводов не последовало, и теперь Берия решил сыграть на том, что Вознесенский не дал хода записке своего заместителя М.Т. Помазнева. Хотя должен был доложить о ней в ЦК и дать свои комментарии. Эту записку
Надо ли говорить, что уже очень скоро было принято решение вывести Вознесенского из Политбюро и снять с поста председателя Госплана.
«Мотивы, — писал Судоплатов, — заставившие Маленкова, Берию и Хрущева уничтожить ленинградскую группировку, были ясны: усилить свою власть. Они боялись, что молодая ленинградская команда придет на смену Сталину».
Конечно, Сталин прекрасно понимал, кто помог Вознесенскому «пасть», и еще несколько раз приглашал его к себе на обеды. Более того, он постоянно спрашивал Маленкова и Берию (нашел кого!), подобрали ли они Вознесенскому приемлемую для его дарований работу. Те тянули, и, в конце концов, Сталин сам предложил назначить Вознесенского главой Госбанка. Что само по себе кажется странным. Да и как человека, которому, по словам самого Сталина, нельзя доверять, можно было посадить в столь ответственное кресло? Затем он собрался отправить Вознесенского в Среднюю Азию и поставить его там во главе Бюро ЦК. Но потом «опомнился» и предложил послать его ректором Томского университета.
Время шло, Вознесенский находился не удел, звонил Сталину, но тот и не думал принимать его и, в конце концов, вывел его из состава ЦК. Так началось, а вернее продолжилось падение одного из самых талантливых людей в окружении Сталина... Понимая свою обреченность, Вознесенский пребывал в той самой тяжелой депрессии, в какой пребывали до него все оказавшиеся в его положении люди.
Берия и компания напрасно, однако, потирали руки, Сталин санкции на арест Вознесенского пока не давал. На процессе, где судили его заместителей за утерю «секретных бумаг», он отверг предъявленные ему обвинения и попытался доказать провокационность данного процесса. Но все было тщетно. На суде искали не истину, а виноватых. Да, самого Вознесенского пока не тронули, но в том, что это дело времени уже никто не сомневался.
А тот... продолжал взывать к справедливости и писать письма Сталину, ответа на которые он так и не дождался. Тем не менее он начал работать над книгой «Политэкономия коммунизма», закончить которую ему было уже не суждено...
Одновременно шла борьба и на открытом Берией «втором фронте» — партийном. Против другого выскочки — Кузнецова. Как и всегда, все началось со лжи. Люди Берии вдруг обнаружили фальсификацию в выборах на ленинградской партконференции, к которой оказались причастны несколько руководителей райкома и обкома. По странному стечению обстоятельств, именно на ленинградской ярмарке 1949 года оказались загубленными тонны драгоценного продовольствия. Что якобы было скрыто от правительства и Политбюро, а если говорить проще: от Сталина.
Берия и Маленков сумели подать дело так, что во многом оказался виноват Кузнецов. Сталин резко изменил свое отношение к нему и другим партийным деятелям Ленинграда и области. Умело играя на неприязни, которую Сталин всегда питал к ленинградским коммунистам, Берия и Маленков ненавязчиво, но убедительно говорили о необоснованных теоретических претензиях покойного Жданова и Вознесенского и о крайнем «сепаратизме» ленинградской партийной организации. Однако Сталин не решился отдать рычащей своре Кузнецова. Берия и компания мгновенно подготовили для него запасной вариант в виде Дальневосточного бюро ЦК.