Сталингранские сны
Шрифт:
Комиссар весь был обвешан снаряжением: сумка, планшет, фонарик, ракетница в холщовой кобуре, пистолет ТТ в кобуре, фляга, подсумок для автоматных дисков, автомат ППД. "Медаль XX лет РККА" виднеющаяся из под ремней, пересекающих гимнастёрку, дополняли его воинственный вид.
За ним, нелепо подпрыгивая в седле, тащится помощник начальника штаба полка по связи - капитан с узким и озабоченным лицом. У него не было автомата и шашки, а в петлицах шпалы были не защитного, а обычного рубинового цвета, и эмблемы не пехотные -
Когда всадники поравнялись с ротой Надеждина, Гецкина и Петрюка, тот же сиплый голос, что недавно обращался к казахам, как бы невзначай, но громко произнёс:
– Пылим, да пылим, а привала нет и нет. Ноги по колено постирали, водички обещали подбросить, и отойти по нужде не получается, терпим неприлично, а воевать давай!
Несколько голосов заворчали в поддержку.
Полковой комиссар дёрнулся, словно пулей задетый. Он не мог проехать мимо и решительно натянул поводья. Он громко спросил, обращаясь сразу ко всем, привстав на стременах:
– У кого что стёрлось? Обратно хотите? В тылу отсиживаться, пока страна кровью истекает? Вы у меня эти штучки бросите! Ещё ни одного выстрела по врагу не сделали, а уже... Туда же... Я позавчерашний приказ 227 вам зачитывал! Там жёстко про эти разговорчики написано! К стенке ставить, и всех делов, без суда и следствия, по закону военного времени! Не для того вас советская Родина-мать обмундировывала и вооружала, чтоб вы ныли!
– Так что ж, теперь и не облегчаться, раз она вооружила, а мы не сделали?
– вновь раздался над понуро бредущей ротой голос.
– Стоп! Кто сказал?
– несмотря на пыль стало видно, как лицо комиссара наливается кровью:
– Что, балагур, под трибунал просишься? Сукин сын, ты с кем разговариваешь в строю? Что за пораженческая агитация? А ну-ка, выйти из строя кто это говорит?
Солдаты однако продолжили монотонно брести мимо. Несмотря на свою молодость, за десять часов нерерывного марша они так вымотались, что многие едва держались на ногах. Только некоторые из них с опаской посматривали то в небо, то на комиссара полка.
– Может не надо сейчас, Виктор Петрович...
– наклоняясь вперёд в седле, осторожно сказал помначштаба.
– Что-о-о?! Ну и настрой в вашес батальоне... Рота стой! Командир роты где? Ко мне его!
– Виктор Петрович, командир второй роты потёр ногу и едет с противотанковой ротой. Они его там его на зарядный ящик посадили, вы же знаете...
– наклоняется ещё дальше вперёд ответил капитан.
– Ну-ну, командир роты не умеет портянки наматывать. Чего тогда ждать от бойцов! Одно слово - пехота... Но это так не пройдет... Кто за него? Замкомроты ко мне!
Тем временем, растянувшаяся при ходьбе, рота подобралась, даже сгрудилась к первой, остановившейся шеренге. Многие, и прежде всего бойцы, несущие стволы, станины и щитки пулемётов "Максим", части 50-мм минометов, ящики с минами, стали опускать тяжёлую ношу на дорогу и садиться прямо в пыль. Куда придётся, садиться стали и другие красноармейца, несмотря на пассивное сопротивление сержантов.
В роте казахов решили, что скомандовали долгожданный привал. И там начали разбредаться от дороги вправо и влево, справляя нужду и не обращая внимания на окружающих их женщин-беженцев и детей.
Старшина переложил флягу в левую руку, подошёл к всадникам, чётко приставил правую ногу при последнем шаге и козырнул со словами:
– Товарищ комиссар полка, докладываю: заместитель командира роты младший лейтенант Певчев в составе двух повозок собирает отставших по приказанию заместителя начальника штаба по связи, капитана Нефёдова.
– Ты приказал?
– комиссар полка недоумённо повернулся к помначштаба, - ты приказал отставших собирать? У нас что, ещё и отставшие есть? Или дизертиры?
Капитан неопределённо кивнул.
– Да, не зря меня комдив к вашему батальону прикомандировал ещё в Сталинграде, мягкотелое тут разгильдяйство, товарищ Нефёдов!
– сказал на это комиссар, внешне очень похожий на актёра Бабочкина в кинофильме "Чапаев", и кинематографично покачал головой, - старшина, ты разберись, кто сейчас завёл пораженческие разговоры и доложи мне. Ясно?
– Так точно!
– бодро ответил старшина, придав лицу строгое выражение.
– Фамилия как?
– Кого фамилия, товарищ полковой комиссар?
– переспросил старшина, стараясь не смотреть на налитый кровью глаз лошади прямо перед собой.
– Кого? Ну не мерина моего! Твоя фамилия как?
– Березуев.
– Ах, да-да, халхинголец, ты же с японскими самураями сражался, помогал братскому монгольскому народу.
– Да так себе, товарищ комиссар, в побоище на Баян-Цагане только и пострелял в 149-м у майора Ремизова. Там сотни наших и самурайских танков и сотни самолётов сразу на горе бились, убитые в три слоя лежали повсюду, поэтому особо не повоевать было...
– Вот-вот, ты же обстрелянный герой войны, Березуев, а такой бардак в роте! Разберись... А кто у вас командир первого взвода?
– Младший лейтенант Милованов.
– Тоже где-нибудь лазает и нет в его в строю?
– Никак нет, вон он стоит, - ответил старшина и указал кивком головы на невысокого юношу с испуганными глазами, тонкой шеей и одним кубиком в петлице, почему-то стоящим сейчас среди рядовых.
Юноша сделал вперёд несколько неуверенных шагов, остановился, приложил руку к зелёной звёздочке на пыльной пилотке и начал говорить:
– Товарищ полковой коми...
– Что у вас во взводе происходит?
– грозно спросил его комиссар, резко перебивая, - почему все сидят уже на заднице, была команда?