Сталинка

Буденкова Татьяна Петровна

– Александра, нашей Татьяны у вас нет?

– Нет. Ой, да и из наших одного не хватает!

Заглянули в кладовку, приспособленную Кузьмиными под детскую, под кровати, в туалет, ванну... нет!

– Евдокия Ивановна, куда ж им тут деться? Значит, не услышали, как ушли гулять! Дети же!
– успокаивала Александра гостью.

– Ох, и шустрый у меня племянник, однако! Обувайся, Константин Александрович, пока Мишка с Танюшкой далеко со двора не умотали, найдём! - Геннадий сунул ноги в туфли.

– Это надо без спросу из дома уйти? Где теперь их искать...
– не дослушав Петровну, Геннадий и его приезжий родственник

Константин Александрович, исчезли за дверью. Но не успела дверь захлопнуться, как в неё снова постучали.

– Тихо, только не кричите, и всё обойдётся. Выходите тихонько, гляньте вниз по лестничному пролёту.

Анастасия смотрела вниз. С внутренней стороны лестницы, перехватывая руками металлические прутья, по выступающим краям ступеней спускались белокурый мальчик и кудрявая девочка. Под ними зияла высота трёхэтажного лестничного пролёта. Взрослые замерли, боясь окриком или просто резким звуком напугать детей. Первым спустился мальчишка, поднял голову, увидел взиравших сверху родственников, соседку, на вид строгую, но раз тут живёт, значит, всё знает:

– Анастасия Петровна, а зачем тут столько места пустого оставили?
– как ни в чём небывало, спросил он, стоя на нижней ступеньке, подъездное эхо подхватило: вили, вили, вили...

– Так ведь обещали, что лиф тут будет...
– гулко, на весь подъезд, объяснила Петровна, а про себя подумала: " Надо бы поругать сорванца, несмотря, что гости". Но вместо этого, облегчённо вздохнув, что всё обошлось, только и выговорила:

– Ты бы Миша, осторожнее. Всё-таки такая высота!

– Не... тут не очень высоко, вот когда я на кедр залез, там повыше было.

– Так ведь Танюшка ни на кедры, ни на какие другие деревья лазить не умеет. Так что давай договоримся высоко не лазить, далеко не убегать. Ладно?

А вечером, когда детей уложили спать, Александра негромко постучала в дверь Сафоновых:

– Анастасия Петровна, мы тут стол накрыли. Может, зайдёте по-соседски? Анна с Иваном будут, да вы. Посидим немного.

– Елена с Петром - как хотят, а я - вдруг Танюшка проснётся?

– Не за тридевять земель, через стенку услышите.

Под уютным светом круглого абажура за накрытым столом мужчины выпили по рюмашке, по второй, женщины, кроме Елены, пригубили портвейн. Познакомились. Крупный, черноволосый мужчина, двоюродный брат Геннадия, звать Константин Александрович, его жена Евдокия Ивановна. И разговор потёк сам собой. Разговаривали негромко, поскольку за небольшой дверкой в каморке, приспособленной Кузьмиными под детскую, спали дети и свои, и гости. И только всем стало интересно, только нашлись общие темы, Анна вдруг схватилась за бок:

– Ой, ой! Скололо как!

– Аннушка, может, за Ивана волнуешься? Так всё, спиртного больше нет. Только чай остался!

– Боль-то какая... м-м-м...

– Где болит? Покажи-ка?
– приезжий гость помог ей подняться.

– Почечная колика. К врачу надо. Но вы не волнуйтесь, это очень больно, но не смертельно, хотя затягивать с лечением не стоит.

– Слыш, Александра, врач поди?
– кивнула Петровна вслед Константину, помогавшему Ивану увести Анну.

– Нет. Но... жизнь его многому научила, - Александра тревожно глянула на Евдокию. А Петровна, задумчиво разгладив складки платья, негромко сказала:

– Да... кто бы сказал мне молодой, что останусь без своего

дома, в чужой город уеду, а в моём доме в моём родном городе... чужие люди хозяйствовать станут.

– Мама, ну к чему ты всё это говоришь? И кому интересно?
– Пётр недовольно положил вилку, резко звякнувшую о край тарелки.

– Ну отчего же? Анастасия Петровна про свой дом говорит, не про чужой. Многие теперь чужое своим считать не стесняются, - негромко, но чётко проговорила гостья.

Но, то ли выпитая стопка подействовала, то ли выговориться очень хотелось, только Петровна не послушала сына:

– Я родом из Бийска. А там, на улице Толстого стоит дом, в пору моей молодости улица Лесозаводской называлась, его до сих пор жильцы называют Сафоновским. Елене пришлось жить со мной в небольшом домике на соседней, Кузнецкой улице, а наше семейное гнездо...
– Петровна, вытерла глаза белоснежным платочком с вышитым уголком, - я ей показывала.

– Да, дом крепкий, двухэтажный. Я потом с его жильцами познакомилась. В него восемь семей поселили, - Елена вздохнула, отпила глоток чая.
– А дворовые постройки частью развалились без присмотра, частью разобрали на дрова.

– Мама?! Ленушка?!

– Так, когда это было, Петя? Теперь уж быльём поросло.

– Я, Пётр Ефимович, понять вашу маму могу, поэтому опасаться вам нечего.

– А я и смотрю: туфли модные, костюм у мужа... Однако, слышала, что в геологоразведке снабжение хорошее, но там в таких туфлях много не находишь. А если даже на выход, всё равно, уметь надо.

– Мама?
– теперь уже Елена перебила свекровь.
– Возможно, Евдокии Ивановне неприятен этот разговор.

– Отчего же? Каждой женщине приятно знать, что она хорошо выглядит. Но, я вижу, и Анастасия Петровна не особенно радуется, хотя тоже платье нарядное.

– Так ведь, кому же в радость, когда в родном доме чужие внуки растут?
– не унималась Петровна.

Константин вернулся один, Иван остался с женой.

– Надо бы вашей соседке почки проверить. Ну да ладно. Слышу, вы тут разговор за жизнь завели?
– и усмехнулся в усы, - Давайте-ка, мужики, ещё по одной!

– Шура?! Не слышишь, что ли? Подложи-ка ещё капустки!
– Геннадий хозяйским взглядом окинул стол.

– А у меня картошечка тушёная есть. Печка ещё не остыла, значит и картошка тёплая, - засуетилась Петровна.

– Может, перекурим пока?
– Геннадий подошёл к окну, отдёрнул штору, открыл форточку. Положил на подоконник пачку папирос "Беломорканал", спички, рядом поставил пепельницу.
– Чем богаты.

Петро и Константин достали из карманов такие же пачки.

Закурили, дым сизой струйкой потянулся в форточку. Через дорогу, напротив окна возводили заводскую трубу выше пяти этажного дома, так что на фоне чёрного ночного неба загадочно и празднично сверкали огни сварки.

– Вот выстроим тут завод, он будет шёлковую нить выпускать. Перестанут женщины ночевать в очередях. А то вон, прошлый раз, втемяшилось маме и Ленушке домой ковровые дорожки купить, так сначала мать караулила, когда их в магазин привезут, потом три очереди занимала.
– Пётр выпустил в окно колечко дыма: - Продавали по два с половиной метра в руки, а они решили три к ряду в комнате постелить, значит семь с половиной метров надо. Вот и стояла мать сутки в очереди, ещё и Танюшку прихватила с собой!