Стальная метель
Шрифт:
Она выбралась из шалаша. Атул ждал её. Он уже почти поправился, хотя и продолжал хромать: нога его срослась немного кривовато. Ягмара уже пообещала как-нибудь попозже выправить её, а заодно вылечить больные колени. Попозже — это когда будут силы и время.
— Всё готово, госпожа, — он наклонил голову. — Всё, как вы сказали.
— Хорошо, — рассеянно произнесла Ягмара, глядя поверх его головы. — После того, как я… всё сделаю… я буду некоторое время как мёртвая. Не пугайтесь. Через час начинайте вливать мне в рот отвар. Подогревать его можно, но нельзя снова кипятить. Он должен быть тёплый, но не горячий. Примерно как парное молоко. Старайтесь, чтобы я его глотала, но не захлебывалась.
— Я не подводил ещё никого из моих пациентов, — даже чуть высокомерно сказал Атул.
— Я ещё ни разу не была ничьим пациентом, — сказала Ягмара. — Мне это непривычно.
— Я понимаю, — сказал Атул. — Делайте своё дело, а я сделаю своё.
Издалека за ними с опаской наблюдали Цеца и Пичай. Они тоже знали, что предстоит что-то сложное и, может быть, страшное.
Ягмара не знала, как это будет выглядеть со стороны.
— Спрячьтесь, — сказала Ягмара. — И не высовывайтесь. Вы, ваша мудрость, тоже. Услышите, когда нужно будет подойти.
— Да, разумеется, — Атул быстро кивнул, что-то хотел сказать, передумал — и пошёл к дальней ширме, за которой уже скрылись Цеца и Пичай. Потом всё-таки остановился, обернулся. — А если вдруг что-то?..
— Не знаю, — сказала Ягмара. — В крайнем случае, дождётесь Ния. Продолжайте поить отца супом. Выйти вы сами не сможете, но — проживёте как-нибудь, огород прокормит… Так, а ты чего?
Шеру взял её зубами за штанину и держал, не глядя в глаза.
Она села на корточки, почесала кота между ушей. Он заворчал и зубы не разжал.
— Надо, Шеру. Так надо, понимаешь? Ну, долго объяснять, просто поверь. Если я сейчас этого не сделаю, мне потом будет очень тяжело. Почти невозможно. А так — всё получится. Правда. Ты же знаешь, я тебе никогда не врала…
— Нурр… — пробормотал Шеру, подумал и разжал зубы.
— Вот хорошо, — сказала Ягмара. — Ты иди к отцу, сиди возле него, ладно? Какое-то время побудешь за старшего.
— Мррак… — Шеру вытянулся, лизнул Ягмару в нос и пошёл в шалаш, нервно подрагивая хвостом.
Ягмара вышла примерно на середину купола, достала старый нож, уже почти пришедший в негодность, и очертила вокруг себя спиральную линию — так, чтобы между витками расстояние было не больше ладони. Потом сняла с себя всё, выбросила одежду за черту, туда же бросила нож. Села, скрестив ноги и положив на колени руки ладонями вверх. Стала смотреть вверх и размеренно дышать — сначала часто, потом всё реже и реже, реже и реже…
Хотя она и ждала этого, и знала, что так будет, — но раскалённая добела игла вошла ей между бровей внезапно и жестоко. Стараясь не потерять сознания, Ягмара встала, подняла руки над собой и закружилась, не закрывая глаз. Всё неслось мимо неё, сливаясь в пёстрые полосы. Продолжая кружиться, она начала приседать, сначала чуть сгибая ноги в коленях, потом почти опускаясь на корточки. Игла уже не была иглой, она была пламенем, заполнившим всю голову изнутри и рвущимся наружу. Его никак нельзя было выпускать, оно должно было бушевать там, внутри, плавя и пережигая что-то, чему у неё не было названий…
Зудящий новый звук стал рождаться в горле, тоже не попадая вовне, а растекаясь изнутри по черепу. Кажется, уже сгорело всё, кроме кости. По стенкам черепа стекали пылающие ручейки, сливаясь внизу в лужицу, и на этой лужице звуки рисовали непонятные пока знаки. Потом что-то подняло застывшую горячую отливку, оторвало от дна черепа, и внутренними глазами Ягмара увидела ещё один глаз, смотрящий на неё в упор. И через миг уже через этот новый глаз она увидела себя — и ужаснулась своему уродству.
Ноги подогнулись, и она свалилась на траву, как верёвочная кукла, переплетя немыслимым образом ноги и руки и почти вывернув голову назад лицом. Она смотрела на себя сверху и не могла понять, как можно существовать в таком жутком теле.
Потом пламя в голове медленно погасло, и стало темно.
— Кх… кхот… — прошептал Акболат и чуть шевельнул головой. Веки его дрогнули, в одном глазу образовалась щёлочка. — Кххот…
— Мморд… — отозвался Шеру непочтительно.
Глава пятая
СРЕДИ СВОИХ И ЧУЖИХ
Корож был на каких-то пять лет старше Вальды, но выглядел теперь как иссохший старичок. То есть он всегда был мелкий, поджарый и шустрый, совершенно неутомимый — но сейчас из него словно выпустили всю его живость, а влили усталость и отчаяние. И речь его стала шуршащей, монотонной, медленной. Он сидел напротив Вальды, тянул из бронзовой арабийской чаши крепкий мёд (Вальда только пригубила и отставила свою, опасаясь, что в тепле и с такого мёда её развезёт) — и равнодушно рассказывал, как в середине осени в округе появились непонятные пришлые, призывавшие отойти от староотеческих вер и поклониться могучему иноземному богу, который скоро истребит богов и греческих, и персидских, и алпанских, а всех здешних просто смахнёт, как пыль, не заметив даже… Сначала пришлых пытались бить и даже убивать, но получалось так, что бившие сами почти сразу умирали в страшных муках, и даже Камни не в состоянии были их спасти. Поэтому скоро у пришлых стало множество последователей, и в одном из отдалённых сёл они построили храм. Корож был там и этот храм видел — страшный, не похожий ни на что. Немного погодя новообращённые обложили данью весь край и запретили посещать таины в дни поминовений и торжеств — теперь это приходилось делать секретно, рискуя нарваться на бешеных: так тихо, шёпотом, называли адептов нового бога. Они и впрямь были бешеные, не помнили друзей и родню, убивали по первому подозрению в неуважении к их божеству, смотрели белыми глазами. Могли войти среди ночи в дом и вырезать всех, кто там был, и дом поджечь, ничего не взяв. Несколько охотников из Аруши повезли в город первую пушнину — и пропали, только одна лошадь вернулась домой с оборванными постромками… К бешеным примыкали всё новые и новые люди, больше молодёжь, но вот и Сенди ушла к ним, хоть и дочь шамана, и теперь она у них главная жрица…
Вальда закрыла глаза. Ей стало понятно, что мешало восприятию той дикой процессии, какая заноза засела в глазу и памяти.
Это Сенди, простоволосая, в одеянии мага, ехала мимо неё. Сенди, приветливая хлебосольная хозяйка, дочь шамана, мужняя жена и мать троих сыновей…
Корож ещё долго рассказывал о тихом ужасе, окутавшем весь край, но Вальда почти ничего не могла слышать — Сенди стояла перед глазами.
И теперь как-то понятнее становились те дикие сны, из-за которых она и решила посетить родные Камни. То есть не совсем понятными, но уже что-то брезжило сквозь мрак.
— Брат, — сказала наконец Вальда. — Мне всё равно нужно к моему Камню. И девочке Сюмерге — к её. Они в одной таине, ты знаешь, в какой. Можно ли туда пройти незаметно?
Корож надолго замолчал. Вальда ждала. Корож налил себе ещё мёда, выпил его одним махом.
— Я проведу, — сказал он глухо. — Кружным путём… Сестра, до чего мы дожили, а?
Вальда кивнула.
— Твои воины пойдут с тобой? Я к тому — умеют ли они ходить на лыжах?
— Умеют.
— Тогда хорошо… Значит, так: всем спать. Выходим ночью и идём быстро. Макла, размести гостей…