Становление личности. Избранные труды
Шрифт:
Первое, что должна сделать адекватная психология развития – это провести различие между тем, что является для индивида важным , и тем, что, как сказал бы Уайтхед, является для него просто фактом , то есть между тем, что он ощущает как витальное и центральное в своем становлении, и тем, что он относит к периферии своего существования.
Многие аспекты нашего стиля жизни обычно не воспринимаются как сильно личностно релевантные. Например, у каждого из нас есть многочисленные племенные привычки, отличающие наш жизненный стиль, но являющиеся всего лишь подходящим типом приспособления. То же самое верно и для многих наших физиологических навыков. Мы придерживаемся правой стороны при вождении автомобиля, следуем правилам этикета и совершаем разнообразные бессознательные и полуосознанные приспособительные действия, которые характеризуют наш стиль жизни, но не являются нашими собственными , то есть по-настоящему центральными для нашего ощущения существования. Рассмотрим, например, навыки английского языка, обеспечивающие наше мышление и общение. Ничто так устойчиво не влияет на жизнь, как запас понятий родного языка и структура речи, посредством которой осуществляются наши социальные контакты. Но употребление английского языка обычно воспринимается как совершенно периферический момент по отношению к сердцевине нашего существования. Другое дело, если бы какой-то иностранный захватчик запретил нам разговаривать на нашем родном языке. Тогда наш словарный запас, произношение и наша свобода пользоваться ими станут нам очень дороги и сольются с нашим чувством Я . То же касается и несметного множества наших социальных и психологических привычек, которые никогда, если они не сталкиваются с помехами, не рассматриваются в качестве существенных для нашего личного бытия.
Личность включает многие привычки, умения, системы координат, факты и культурные ценности, которые редко (или даже никогда) не ощущаются как теплые и важные. Но личность включает также нечто теплое и важное – те области жизни, которые мы рассматриваем как свойственные нам . Их я предлагаю временно называть достоянием или проприумом ( proprium ). Проприум включает все аспекты личности, образующие ее внутреннее единство.
Психологи, учитывающие наличие проприума, используют термины «я» (self) и «эго» (признавая их взаимозаменяемость) и определяют оба понятия с разной степенью узости или широты. Это чувство «свойственного нам» (какой бы термин мы ни применили для его обозначения) заслуживает внимательного рассмотрения. Нужно распознать главные функции и свойства проприума.
Для этой цели более шестидесяти лет назад Уильям Джеймс предложил простую таксономическую схему [265] . Он утверждал, что возможны два типа Я: Я эмпирическое и Я познающее. Я эмпирическое распадается на три вспомогательных типа: Я материальное, Я социальное и Я духовное. На этой простой схеме он построил свое знаменитое тонкое описание разных «свойственных нам» состояний ума. Однако с точки зрения современных психоаналитических и экспериментальных исследований его схема едва ли адекватна, поскольку ей недостает современного «психодинамического аромата». Поэтому я с некоторым трепетом предлагаю несколько улучшенную (надеюсь, что это так) схему для анализа собственных аспектов личности. А к вопросу, необходимо ли понятие Я , мы вернемся позже.
11. Проприум
1. Телесное чувство . Первый аспект, с которым мы сталкиваемся, – это телесное Я . Кажется, что телесное Я состоит из потоков органических ощущений, идущих от внутренних органов, мышц, сухожилий, суставов, вестибулярных каналов и других частей тела. Специальное название для телесного чувства – ценестезия (coenesthesis). Обычно этот сенсорный поток ощущается смутно, часто мы его полностью не осознаем. Однако временами он хорошо очерчивается в сознании – например, при возбуждении, сопровождающем физические упражнения, или в моменты чувственного наслаждения или боли. Младенец, конечно, не знает, что такие переживания – «его». Но они наверняка формируют необходимый фундамент для его нарождающегося чувства Я . Малыш, который сначала плачет от нелокализованного дискомфорта, в ходе развития будет демонстрировать прогрессирующую способность идентифицировать дистресс как свой собственный.
Телесное чувство на всю жизнь остается якорем для нашего самосознания, хотя одно оно никогда не объясняет целостного чувства Я настолько, чтобы помочь в его определении, даже, вероятно, у маленького ребенка, обладающего своими воспоминаниями, социальными сигналами и стремлениями. Но этому особому компоненту самосознания психологи уделяли значительное внимание – гораздо большее, чем другим столь же важным ингредиентам. Удивительно популярной была одна линия исследований, а именно попытка локализовать Я по специфическому телесному ощущению. Если задать такой вопрос, некоторые люди скажут, что они чувствуют свое Я в правой руке или во внутренних органах. Однако большинство согласится с Клапаредом, что ощущение Я фокусируется внутри головы посередине между глаз (слегка сзади). Именно этот циклопический глаз служит для нас точкой отсчета при оценке того, что лежит впереди и позади нас, справа или слева, над или под. Здесь, говоря феноменологически, находится локус эго [266] . В работах этого типа обнаруживается, что различные сенсорные элементы в ценестезийном потоке или различные выводы, сделанные на основе сенсорного опыта, могут в определенные моменты для определенных людей быть особенно заметны.
Меру интимности (собственности) телесного чувства можно увидеть, проведя в воображении небольшой эксперимент. Сначала подумайте о том, как вы сглатываете слюну, или просто сглотните. Затем представьте, что сплевываете слюну в стакан и выпиваете ее! То, что кажется естественным и «моим», вдруг становится отвратительным и чужим. Или представьте, как высасываете кровь из уколотого пальца, а затем представьте, как высасываете кровь из повязки на пальце! То, что я представляю интимно принадлежащим моему телу, – теплое и приятное; то, что я воспринимаю как отдельное от моего тела, в мгновение ока становится холодным и чужим.
Безусловно, органические ощущения (их локализация и узнавание), образующие телесное Я , являются сердцевиной становления. Но было бы серьезной ошибкой считать, что они одни объясняют наше ощущение «свойственного нам».
2. Самоидентичность . Сегодня я вспоминаю некоторые свои вчерашние мысли, и завтра я вспомню некоторые из своих вчерашних и сегодняшних мыслей, и я субъективно уверен, что это мысли того же самого человека. Несомненно, что в этой ситуации ведущую роль играет органическая непрерывность нервно-мышечной системы. Однако в этом процессе участвуют не только воспоминания, возможные благодаря сохраняющей способности нервных клеток. У младенца в первые месяцы жизни есть способность сохранения, но, по всей вероятности, у него нет чувства самоидентичности. Это чувство растет постепенно, отчасти как результат одевания, называния по имени и иных видов отделения от окружающего. Очень важен фактор социального взаимодействия. Это действия другого человека, к которым ребенок по-разному приспосабливается, что и заставляет его осознать, что он – не другой, а существует сам по себе. О трудности развития самоидентичности в детстве свидетельствует легкость, с какой ребенок деперсонализируется в игре и в речи [267] . У нас есть серьезные основания считать, что до возраста четырех-пяти лет личная идентичность, как ее воспринимает ребенок, нестабильна. Однако, начиная примерно с этого возраста, она становится надежнейшим из всех свидетельств, подтверждающих человеку факт его существования.
3. Возвеличивание эго . Теперь мы подходим к самому печально известному свойству проприума – его беззастенчивому эгоцентризму [268] . Многие авторы подчеркивали устойчивость этой черты в человеческой личности. Она связана с потребностью в выживании, ибо легко видеть, что мы от природы одарены импульсами к самоутверждению и эмоциями удовлетворенности собой и гордости. В нашем языке есть тому доказательства. Самым распространенным производным от эго является эгоизм , или себялюбие . Гордость, унижение, самоуважение, нарциссизм – столь заметные факторы, что, говоря об эго или Я , мы часто имеем в виду только этот аспект личности. Но все-таки любовь к себе может быть заметной в личности и без того, чтобы обязательно главенствовать. Как мы увидим, у «проприума» есть и другие грани и функции.
4. Расширение эго . Рассмотренные нами три грани «проприума» – телесное чувство, самоидентичность, эго-возвеличивание – развиваются у ребенка относительно рано. Их проявления производят впечатление, что они обладают биологической природой и исходят изнутри организма. Но вскоре, в связи с процессом научения, наше внимание обращается на объекты, которыми мы владеем и которые любим, а позднее – на идеи, которые нас побуждают и которым мы верны. Мы говорим здесь о любых объектах, которые человек называет «своими». В то же время эти объекты должны обладать важностью , ибо иногда наше чувство «обладания» не имеет аффективной окраски и, следовательно, не входят в проприум. Однако ребенок, идентифицирующийся с родителем, определенно расширяет свое чувство Я , это же он делает через свою любовь к домашним животным, куклам или другим объектам обладания – одушевленным или нет.
Становясь старше, мы идентифицируемся с группой, соседями и нацией так же, как с объектами нашего обладания, вроде одежды или дома. Они становятся для нас важными в том смысле, в котором семьи, нации или иное достояние других людей для нас такими не являются. Позднее в жизни процесс эго-расширения может идти через развитие приверженности и интересов, сосредоточенных на абстрактных идеях и на моральных и религиозных ценностях. Действительно, зрелость, по-видимому, характеризуется диапазоном и степенью чувства приверженности человека абстрактным идеалам.