Становление личности. Избранные труды
Шрифт:
Но ситуационная изменчивость связана отнюдь не только с нашей способностью лгать и маскировать свою глубинную натуру. Очень часто на самом деле в человеке таятся противоречивые установки. Например, изучая противопоставление институциональных и личных установок, Шенк обнаружил, что у многих людей они действительно непоследовательны. Исследователь задавал вопросы, касающиеся религиозной доктрины. Один раз он формулировал вопрос так: «Как прихожанин вашей церкви, что вы думаете о вашем епископе (употреблении спиртного, подходящей форме крещения и т. п.)?» Человек склонялся к ответу, соответствующему ожидаемой (официальной) позиции церкви. Но когда спрашивали: «А как вы лично к этому относитесь?», тот же человек мог дать прямо противоположный ответ. Короче говоря, общественные и личные установки часто различны, но индивид, находясь в здравом уме, реально придерживается и тех, и других, в зависимости от ситуации, с которой он в данный момент себя идентифицирует [397] .
Нет нужды множить примеры непоследовательности. Каждый из нас – узел противоречий. Эта тенденция так отчетлива, что некоторые теоретики говорят, что в личности нет внутренней последовательности. Все зависит от вызова ситуации. Мы – не более чем узлы тенденций-в-ситуации. Это отнюдь не мы интегрированы, это только окружающая обстановка, в которой мы движемся, обладает некоторой стабильностью и, таким образом, вызывает характерное поведение в данной ситуации [398] .
С этой точки зрения бессмысленно применять личностные тесты в классе или лаборатории, потому что вы не можете сказать, что будет делать ваш испытуемый, когда попадет в широкий мир. Кроме всего прочего, вы не можете сказать, что он будет делать, оказавшись в новой и неожиданной ситуации. Чрезвычайные жизненные ситуации чреваты комбинациями, никогда не встречавшимися в опыте индивида. Он сам не знает, будет ли вести себя отважно или паниковать, будет ли принимать ответственность или избегать ее, столкнувшись с внезапной тяжелой утратой, болезнью или финансовой катастрофой.
Ситуационный теоретик прав, когда утверждает, что психологическая теория слишком увлекается тем, что «под кожей». Но верно и то, что сам он слишком увлекается тем, что «вне кожи». Он ошибается, когда говорит, что по проводимым в классе или клинике личностным тестам совершенно не удается предсказать поведение в других ситуациях. (Если бы не удавалось, то эти тесты давным-давно были бы отброшены как не вполне валидные.) Неверно и то, что мы полностью беспомощны в предсказании того, как будет действовать человек в новых ситуациях или при чрезвычайных обстоятельствах.
Нужно иметь в виду три факта. Сталкиваясь с незнакомыми ситуациями, люди (в большинстве) склонны к сдержанности, молчаливости, замкнутости. Они склонны избегать, по возможности, любых действий. В знакомой ситуации человек ведет себя гораздо активнее и экспрессивнее. Этот факт дает основание полагать, что для взрослого человека ситуация определяет не столько то, что он будет делать, сколько то, чего он будет избегать делать. Нам нравится быть самими собой, и когда мы этого не можем, мы склонны замыкаться.
Второй факт заключается в том, что маленькие дети гораздо более зависимы от ситуации, чем взрослые. Они так непосредственно погружаются в веселье, ужас или отчаяние ситуации, что кажется, будто у них нет «внутренней личности». Мы уже говорили, что дети – узники своей культуры. Точно так же их можно назвать и узниками ситуации. Ко взрослым это относится в меньшей степени.
Третий важный факт заключается в том, что люди часто сами создают ситуации, на которые реагируют. Любитель вечеринок устраивает вечеринку. Поборник ситуационного подхода мог бы сказать: «Видите, его веселость – функция ситуации». Но функцией чего явилась сама эта ситуация? Любитель бейсбола будет искать, на каком стадионе сегодня состоится бейсбольный матч. Короче, ситуации, в которых мы оказываемся, часто порождены нашей прежней личностью (которая сохраняется и сейчас).
Вопрос о том, насколько наше поведение обязано «внутренней личности» и насколько – «внешней ситуации», может быть подвергнут экспериментальному исследованию (с некоторой долей успеха).
Предположим, мы собираем вместе маленькую группу незнакомых людей и предлагаем им выполнить общую задачу. Кто станет лидером? Верно ли, что некоторые люди – «прирожденные лидеры» и при любых обстоятельствах займут высокое положение, а другие – ведомые «по природе»? Сформулируем вопрос иначе: «Примет ли человек, обладающий определенными (измеренными) личностными чертами, лидерство в новой для него группе незнакомых друг с другом людей?»
Тщательно рассмотрев исследования этой проблемы, Манн пришел к выводу, что лидерство действительно обусловлено «внутренней личностью». Так, люди с высоким интеллектом, хорошо лично приспособленные и склонные к экстраверсии с большей вероятностью, чем другие, становятся лидерами, приобретают популярность в группе и вносят позитивный вклад в групповую деятельность. Принятию лидерства также благоприятствуют такие черты как доминирование, маскулинность и либерализм. Все эти тенденции подлинны и статистически значимы, но отнюдь не универсальны. Внутренняя личность – важный, но не единственный фактор, детерминирующий лидерство [399] . (И, конечно, сегодняшняя «внутренняя личность» – это отчасти результат взаимодействия со вчерашней ситуацией.)
Оказывается, что роль личностных черт выше в «неструктурированных» ситуациях (например, если в качестве задачи группе предложена дискуссия, а не действие, основанное на умениях). Личностные черты менее важны, когда задача связана не с обсуждением, а с решением механической или технической проблемы. Мы можем без риска отважиться на обобщение. Ситуационные детерминанты наиболее важны там, где сурово предписаны обязанности и роли, задачи и функции. Личностные детерминанты наиболее важны там, где задачи свободные, открытые и неструктурированные.
Так как личность (рассматриваемая как система внутренних черт) – не единственная детерминанта поведения в малых группах, зададимся вопросом: «Что еще нам надо знать, чтобы точно предсказывать действия индивида?»
Поставив эту проблему, Кауч провел обширные эксперименты. Во-первых, он, как и Манн, обнаружил, что существует надежная (но не сильная) связь потребностей и черт человека с тем, что он делает в группе. Он измерил следующие черты: тревогу, экстравертированное выражение эмоций, агрессивность, авторитарную конформность, оптимизм и фантазийное исполнение желаний.
Полезно знать позицию человека по этим чертам. Но чтобы с большей определенностью предсказать, как он будет вести себя в группе, необходимо также знать: ( a ) в какой степени он обычно скрывает свою личность, то есть какие он использует защиты эго; ( b ) как он воспринимает других в группе (нравятся ли они ему; считает ли он, что нравится им; считает ли он группу сто́ящей); ( c ) каково действительное давление на него (ожидают ли от него лидерства; в чем именно состоит рабочее задание). Все эти переменные входят в общую ситуацию, и нам надо их знать (помимо знания личностных черт) для предсказания персонального поведения [400] .