Старая столица
Шрифт:
— Тиэко, вы сегодня и вправду плохо выглядите — такая бледная и печальная, — встревожился Синъити.
— Просто здесь такой свет на мосту, — отозвалась Тиэко. — А потом, взгляните, сколько народу, и все веселятся, вот одинокая девушка и кажется вам печальной. Не беспокойтесь, мне хорошо.
— Нет, здесь что-то не то. — Синъити подвел Тиэко к парапету. — Обопритесь о перила.
— Благодарю вас.
— Тут посвежее, хотя ветра с реки почти нет. Тиэко прижала ладони ко лбу и закрыла глаза.
—
— Дайте подумать… Наверное, лет семь. Помнится, это было за год до того, как я в школу пошел…
Тиэко молча кивнула. Она сунула руку за пазуху, чтобы достать платок — лицо и шея у нее были в холодном поту, — и обнаружила платочек, принадлежавший Наэко.
— Ах, — не сдержала она возгласа удивления и ощутила, что он еще влажен от слез Наэко. Держа платочек в руке, Тиэко не решалась его вытащить. Потом она сжала его в комок, вытерла лоб и поспешно сунула обратно. Она чувствовала, что вот-вот расплачется.
Синъити глядел на Тиэко с недоумением. Он знал: не в ее манере грубо сминать платок и в таком виде класть его за пазуху.
— Тиэко, вам определенно нездоровится: наверное, жар или озноб. Возвращайтесь-ка поскорее домой — мы вас проводим, не так ли, брат?
Тот молча кивнул. Он все время не спускал глаз с Тиэко.
— Стоит ли? Мой дом совсем рядом.
— Тем более нам не составит труда проводить вас, — решительно сказал брат Синъити.
Они покинули мост и направились к дому Тиэко.
— Синъити, а вы знали, что я шла за вашим ковчегом? — спросила Тиэко.
— Помню, конечно, помню, — откликнулся Синъити.
— Мы тогда были совсем несмышлеными детишками.
— Да уж! Я знал: послушнику не пристало глазеть по сторонам, но все же заметил, как маленькая девчушка все время следует за ковчегом. Наверное, ног под собой не чуяли от усталости, но все же не отставали…
— Ах, детство ушло безвозвратно, — прошептала Тиэко.
— Зачем вы так говорите? — с легким укором сказал Синъити, удивленно глядя на девушку. Нынче вечером она была явно не в себе.
Они подошли к дому. Старший брат вежливо поклонился вышедшей их встретить Сигэ. Синъити скромно стоял за его спиной.
В дальней комнате Такитиро пил праздничное сакэ с гостем. Не столько пил сам, сколько потчевал гостя. Сигэ то выходила на кухню, то садилась сбоку, прислуживая им.
— Вот и я, — сказала Тиэко, входя в комнату и вежливо кланяясь гостю.
— Что-то ты сегодня рановато… — сказала Сигэ и внимательно посмотрела на дочь.
— Напротив, матушка, извините, что опоздала и не смогла вам помочь.
— Я преспокойно управилась одна, — ответила мать, незаметно делая ей знак глазами. Они вышли на кухню, где в
— Нет, Синъити и его старший брат вели себя безупречно.
— У тебя нездоровый вид… Да ты вся дрожишь! — Сигэ пощупала ей лоб. — Жара вроде бы нет, но почему ты такая грустная? Гость останется у нас на ночь. Будешь спать со мною. — Сигэ легонько обняла ее за плечи.
Тиэко с трудом сдерживала слезы.
— Пойди-ка наверх и ложись в постель. Я одна управлюсь.
— Спасибо, матушка. — Тиэко была тронута ее сочувствием, у нее отлегло от сердца.
— Отец тоже загрустил: до того мало сегодня гостей пожаловало. Человек пять или шесть заглянули во время ужина, а остался только один…
И все же Тиэко взяла у матери бутылочку сакэ и внесла в комнату.
— Благодарю вас, мы уже столько выпили, — сказал гость.
Наливая гостю сакэ, Тиэко почувствовала, как дрожит ее правая рука, и поддержала ее левой. И все же сакэ лилось в чашечку неровной струей.
Этой ночью зажгли и христианский фонарь в саду. В его свете виднелись два кустика фиалок на старом клене.
Цветы на них уже облетели. Верхний и нижний кустик — а что, если это она и Наэко? Похоже, им не суждено встретиться. А может, они все же повстречались нынче вечером? Тиэко глядела на них в неясном свете фонаря, и глаза ее опять наполнились слезами.
Такитиро тоже заметил, что с Тиэко творится неладное, и время от времени осторожно на нее поглядывал.
Тиэко встала с циновок и поднялась на второй этаж. В ее спальне уже было приготовлено ложе для гостя. Она вытащила из ниши свою подушку, вышла в соседнюю комнату и упала на постель.
Боясь, что внизу услышат ее рыдания, она уткнулась лицом в подушку, обхватив ее руками.
Вошла Сигэ. Она увидела, что подушка мокра от слез, принесла новую и пошла к лестнице. У верхней ступеньки она остановилась, поглядела в сторону спальни, хотела что-то сказать, но промолчала и стала спускаться.
В спальне вполне уместились бы и три постели, но приготовлены только две. Одна из них — та, которой обычно пользовалась Тиэко. В ногах аккуратно сложены два летних льняных покрывала — ее и матери.
Значит, Сигэ ляжет в постель вместе с нею. Вроде мелочь, но забота матери растрогала Тиэко.
Слезы высохли. На душе посветлело.
— Да, здесь мой дом, — прошептала она. Собственно, это было и так ясно, но нечаянная встреча с Наэко разбередила ей душу, и она никак, не могла успокоиться.
Тиэко подошла к зеркалу и стала разглядывать свое лицо. Хотела было накраситься, так, чуть-чуть, но раздумала. Взяла только флакон с одеколоном и немножко спрыснула постель. Потом туго затянула поясок на спальном кимоно.