Старая столица
Шрифт:
— А ты любопытная, раз села в этот трамвай, — сказал Такитиро, обращаясь к женщине.
— Сожаление о безвозвратно ушедшем прошлом, наверное, самое главное в человеке. Мы никогда не забываем о наших давнишних гостях — такая уж наша профессия… — промолвила хозяйка чайного домика. — Вот и сегодня я провожала на вокзал одного из гостей, а на обратном пути воспользовалась этим трамваем. А то, что вы едете в «памятном трамвае», да к тому же один, — действительно странно.
— Ничего особенного, просто захотелось прокатиться. — Такитиро задумчиво, склонил голову. — Тому
— В ваши ли годы печалиться? Поедемте с нами, хоть поглядите на симпатичных молоденьких гейш.
Такитиро и сам склонялся к тому, чтобы посетить Верхний квартал семи заведений.
В храме Китано хозяйка чайного домика сразу направилась к статуе Тэндзина, и Такитиро ничего не оставалось, как последовать за ней. Молилась она долго и самозабвенно. Девочка молча склонила голову перед божеством.
— Тий-тян, простись с господином, — сказала женщина, закончив молитву.
— Ага.
— Возвращайся домой, Тий-тян.
— Спасибо вам. — Девочка поклонилась и пошла. По мере того как она удалялась, ее походка становилась все более похожей на походку обычной школьницы.
— Кажется, девчонка пришлась вам по душе. Через два-три года мы ее пустим в дело. Не теряйте надежды… К тому времени она станет настоящей красавицей.
Такитиро промолчал. Уж если он здесь, неплохо бы прогуляться по обширному саду святилища, подумал он. Но было слишком жарко.
— Пожалуй, зайду к тебе передохнуть. Устал что-то.
— Буду рада., буду очень рада. Когда они подошли к старенькому чайному домику, хозяйка поклонилась и сказала, как положено:
— Добро пожаловать, давненько вы не изволили посещать наше заведение, хотя слухи о вас доходили и до нашего скромного чайного домика.
— Хочу отдохнуть, прикажи принести подушки. И еще: пришли кого-нибудь поболтать — попокладистей! Только не из прежних знакомых.
Он стал уже задремывать, когда появилась молодая гейша. Она молча присела у изголовья, не решаясь нарушить тишину: гость был незнакомый и, судя по всему, с претензиями. Такитиро лежал тихо, не желая первым начать разговор. Чтобы привлечь внимание гостя, расшевелить его, гейша стала рассказывать, что работает здесь два года, что из всех гостей, какие у нее перебывали, ей понравились сорок семь.
— Столько же, сколько в пьесе о сорока семи самураях [49] . Среди них были и сорока-, и пятидесятилетние. Сама теперь удивляюсь. Надо мной даже подтрунивают: мол, как это можно стольких любить без взаимности?
Такитиро окончательно проснулся.
— А теперь?.. — спросил он.
— Теперь остался только один. В комнату вошла хозяйка.
Гейше не больше двадцати, неужели она и вправду запомнила эту цифру «сорок семь», — ведь связи с гостями столь мимолетны, подумал Такитиро.
49
…в пьесе о сорока семи самураях. — Общее название различных
Тем временем гейша рассказала, как на третий день ее работы в заведении один малосимпатичный гость попросил проводить его в туалет и по пути стал грубо ее целовать. Она так разозлилась, что укусила его за язык.
— До крови? — спросил Такитиро.
— Да, кровь ручьем полилась. Гость разбушевался, потребовал денег на лечение. Я расплакалась. В общем, шум поднялся невообразимый. Гостя с трудом выпроводили. Теперь я даже имени его не помню.
— Так-так, — произнес Такитиро, разглядывая гейшу и представляя, как эта тоненькая, с покатыми плечами киотоская красавица впилась гостю в язык. В ту пору ей, наверное, было лет восемнадцать, не более.
— Ну-ка покажи зубы, — приказал Такитиро.
— Зубы? Мои зубы?! Разве вы их не видели, пока я говорила?
— Как следует покажи.
— Зачем? Это неприлично, — захихикала гейша. — Увольте, господин, ваши слова лишили меня дара речи.
Зубы гейши были мелкие и очень белые.
— Наверное, обломала зубы — пришлось вставлять новые? — пошутил Такитиро.
— Вот уж нет! Язык-то мягкий. Ой, что я говорю — это все вы виноваты, — воскликнула гейша и смущенно спряталась за спину хозяйки.
Поболтав с хозяйкой, Такитиро сказал:
— Уж раз я оказался в этих местах, не заглянуть ли и к Накадзато?
— И правда! Госпожа Накадзато будет рада принять такого гостя. Позвольте проводить вас. — Хозяйка вышла из комнаты. Наверное, слегка подкраситься перед зеркалом.
Внешне чайный домик Накадзато не претерпел особых перемен, но комната, где принимали гостей, была заново переоборудована и обставлена.
К их компании присоединилась еще одна гейша, и Такитиро пробыл у Накадзато до позднего вечера…
Когда Хидэо постучал в двери лавки, Такитиро еще не вернулся. Юноша сказал, что хотел бы повидать Тиэко, и та вышла к нему.
— Я принес обещанный эскиз. Помните, в праздник Гион говорил, что нарисую… — пробормотал Хидэо.
— Тиэко, — окликнула ее Сигэ, — пригласи гостя в дом.
— Сейчас.
Тиэко провела его в комнату, выходившую в сад. Хидэо развернул эскизы. Их было два. На одном — узор из цветов и листьев хризантемы. Форма листьев была изрядно стилизована, и не сразу можно было догадаться, что там изображено. На втором эскизе — красные кленовые листья.
— Чудесно! — воскликнула Тиэко, не в силах оторвать взгляд от эскизов.
— Я безмерно счастлив, что вам понравилось, — сказал Хидэо. — Какой из рисунков вам более по душе?
— Какой же выбрать? Пояс с хризантемами можно носить круглый год…
— В таком случае позвольте выткать пояс по этому рисунку?
Тиэко потупилась, лицо ее погрустнело.
— Оба рисунка хороши… — сказала она нерешительно. — А вы не могли бы выткать на поясе горы, поросшие криптомериями и красными соснами?