Старая столица

Кавабата Ясунари

Тиэко и родители остановились перед лавром и молча глядели на него. Чем дольше вглядываешься в причудливое переплетение его ветвей, тем явственней начинает казаться, будто в этом старом дереве таится некая зловещая сила.

— Поглядели — и хватит, — сказал Такитиро и первым двинулся в сторону Нандзэндзи.

Такитиро вытащил из портмоне клочок бумаги с планом расположения интересовавшего их дома и стал его разглядывать.

— Я в точности не знаю, — сказал он, обращаясь к Тиэко, — но родина камфарного лавра — южные страны,

там, где тепло. У нас много огромных лавров в Атами и на Кюсю, а здесь, в Киото, даже это старое дерево напоминает бонсай — только большой.

— А разве весь Киото не такой же? И горы вокруг, и реки, и люди… — сказала Тиэко.

— А ведь верно, — кивнул Такитиро, — но люди не все такие… Не все такие и среди ныне живущих, и среди тех, чьи имена сохранились в истории минувших лет…

— Пожалуй.

— Но если следовать твоей логике, Тиэко, то и вся страна, имя которой — Япония, напоминает бонсай.

О серьезных вещах заговорил отец, подумала Тиэко.

— И в то же время, когда внимательно вглядишься в ствол старого лавра, в причудливо переплетающиеся его длинные ветви, становится страшно и чувствуешь, какая огромная сила таится в этом дереве. Не так ли, отец?

— Согласен. Меня удивляет другое: почему ты, молоденькая девушка, задумываешься над этим? — Такитиро оглянулся на лавр, потом внимательно посмотрел на Тиэко и сказал: — Но ты права. Ведь и в тебе живет эта сила, она-то и заставляет столь быстро расти черные твои волосы… Твой отец последнее время стал плохо соображать. Спасибо, научила старого!

— Отец! — взволнованно воскликнула Тиэко.

Они остановились у ворот Нандзэндзи и заглянули в обширный храмовой двор, — как всегда, тихий и почти безлюдный.

Сверившись с нарисованным на бумажке планом, Такитиро свернул налево.

Дом был небольшой и стоял в глубине участка, окруженного высокой глинобитной оградой. По обе стороны дорожки, ведущей от узких ворот к дому, росли кусты белых хаги, они были в полном цвету.

— Какая красота! — воскликнул Такитиро, остановившись у ворот и любуясь белыми цветами. Но желание приобрести этот дом пропало. Он заметил по соседству большой современный отель с рестораном.

И все же Такитиро не мог заставить себя сразу уйти: цветущие кусты хаги были до того хороши!

С тех пор как Такитиро побывал здесь в последний раз, на проспекте близ храма Нандзэндзи понастроили множество ресторанов и гостиниц. Некоторые здания были превращены в пансионаты, в которых селились шумливые группы студентов из провинции.

— Дом вроде бы хорош, но покупать его не стану, — пробормотал Такитиро, глядя на цветущие кусты. — Пройдет немного времени, и весь Киото превратится в огромный отель с рестораном. Как в окрестностях храма Кодайдзи… Между Осакой и Киото — теперь типичная индустриальная зона. Свободные участки сохранились разве что в Нисинокё, да и там уже стали появляться совершенно невообразимые дома модной архитектуры… — мрачно заключил он.

Такитиро, очарованный красотою белых цветов, вернулся к воротам продававшегося дома, чтобы еще раз полюбоваться ими.

— До чего же чудесно

цветут. Наверное, хозяева знают какой-то секрет, — восхищенно сказал он, возвратившись к поджидавшим его женщинам. — Правда, могли бы поставить к кустам подпорки, иначе после дождя по такой узкой дорожке и к дому не пройдешь. Видимо, когда их сажали, у хозяев и в мыслях не было расстаться с домом, а теперь им уже не до цветов.

Сигэ и Тиэко молчали.

— Такова уж человеческая натура, — заключил Такитиро, потирая лоб.

— Отец, если вам так понравились эти цветы, позвольте мне придумать для вас эскиз с узором из хаги, — сказала Тиэко, пытаясь отвлечь Такитиро от неприятных мыслей. — В этом году, боюсь, не успею к сезону, а уж в будущем — обязательно нарисую.

— Но ведь это — женский цветок, такой узор годится лишь для женского летнего кимоно.

— Я сделаю узор не для кимоно.

— Для нижнего белья, что ли? — Такитиро поглядел на Тиэко и, стараясь сдержать смех, добавил: — Чтобы отблагодарить тебя должным образом, я нарисую тебе эскиз для кимоно или накидки с узором из камфарного лавра. Хотя тогда Тиэко придется перевоплотиться в мужчину…

— …

— И все получится шиворот-навыворот: мужчина превратится в женщину, а женщина — в мужчину.

— Ничего подобного.

— Неужели ты отважишься выйти на улицу в кимоно с узором из лавра? Ведь это чисто мужской рисунок.

— Да, наверняка и выйду — куда угодно!..

— Ну и ну! — Такитиро опустил голову и задумался. — Видишь ли, Тиэко, мне нравятся не только цветы хаги, — произнес он. — На любой цветок отзовется душа — все зависит от того, когда и при каких обстоятельствах ты его увидишь.

— Наверное, вы правы… — согласилась Тиэко. — Кстати, отец, уж раз мы приехали сюда, не заглянуть ли нам в лавку Тацумуры. Это недалеко…

— В магазин для иностранцев?! Что ты об этом думаешь, Сигэ?

— Ну, если Тиэко хочет… — примирительно ответила Сигэ.

— Что же, поглядим, какими поясами для кимоно торгует Тацумура…

Войдя в магазин, Тиэко повернула направо и стала с интересом разглядывать свернутые в рулоны шелковые ткани для женщин. Они были изготовлены на фабриках Канэбо.

— Тиэко, не собираешься ли ты сшить себе европейское платье? — спросила Сигэ, подойдя к прилавку.

— Нет, матушка. Мне просто интересно, какие шелка нравятся иностранцам.

Сигэ кивнула и, встав позади Тиэко, время от времени протягивала руку и щупала шелк.

В центральном зале и на галерее были выставлены образцы, имитировавшие старинные материи из хранилища Сёсоин [55] .

Такитиро бывал на выставках, устраиваемых Тацумурой, помнил все названия выставлявшихся там старинных материй и эскизов, но не мог отказать себе в удовольствии еще раз поглядеть на них.

55

Хранилище Сёсоин — Государственная сокровищница Японии, находится в городе Нара.