Старая Земля

Кайм Ник

Лумак посмотрел на рулевого:

— Почему мы не замедляем ход?

Воин Железных Рук покачал головой, а затем отшвырнул сидевшего за пультом сервитора, практически уничтожив его, и сам попытался осуществить контроль над двигателями.

Лумак открыл вокс–канал в машинариум, вызывая оставленных там для безопасности воинов, но странные помехи помешали ему связаться с ними.

Затем он заметил, что лэнс–излучатель все еще не стреляет.

Он наклонился назад от командного пульта, натягивая удерживающие его кабели.

— Нурос…

Саламандр

уже схватился за топор, не сводя взгляда с той части рубки, где в ритуальном обряде погибли все члены экипажа.

Тела были убраны, но на их месте остались пятна. Над кровью поднимались испарения. Внутри них Лумак видел лица. Испарения с каждой секундой становились плотнее, превращаясь в мутно–красную пелену.

— Горгон милосердный… — выдохнул он.

Вытащив гладий, он отсек кабели и невольно поморщился от эмпатической боли разъединения. На какой–то момент он ощутил сущность корабля, зловещую и абсолютно чуждую.

— Всем… — начал говорить он, как вдруг в испарениях что–то материализовалось.

Вспышка света заставила Нуроса отшатнуться. Он ударился в смотровой экран. Воздух наполнился вонью скисшего молока и тухлого мяса. От неожиданного перемещения материи стало жарко и душно.

В кровавом тумане появились три массивные фигуры в черной броне «Катафракт». Из смотровых прорезей их шлемов сочился красноватый свет, сулящий боль, излучающий злобу. Все трое смело демонстрировали свою лояльность оком Хоруса, начертанным на массивных наплечниках.

Открытый ими огонь стал уничтожать и сервиторов, и легионеров.

— Юстаэринец! — крикнул Лумак, и в этот момент восстановилась работа вокса.

В канал связи хлынули отчаянные донесения, смешанные с криками дерущихся и воплями умирающих. В жуткой какофонии смешались страх и ярость. Железные Руки и их союзники по всему кораблю были атакованы после неожиданного перемещения материи. А появившиеся воины в свою очередь освобождали заключенных под стражу, и очень скоро захватчики оказались в меньшинстве.

Воины Шестнадцатого неизменно появлялись на каждой ритуальной площадке, в каждом храме и в каждой часовне, разрушенных Десятым.

Лумак, покачиваясь от пульсирующей боли в голове, спустился с капитанского трона. Мелта–луч пронзил грудь Карнокса, прервав его отчаянную атаку. Он упал, уже лишившись левой ноги и большей части туловища. Его смерть была быстрой.

Нурос сражался с одним из юстаэринцев, в одиночку сдерживая натиск представителя элиты Эзекиля Абаддона.

Лумак, обнажая свой двуручник, почувствовал, как болт–снаряд задел его голову. Он спрыгнул с командного возвышения, тяжело приземлился, но быстро вскочил, а в то место, где он только что пригнулся после прыжка, ударил силовой кулак.

Он размахнулся, резко опустив меч от плеча до бедра, и одним сокрушительным ударом рассек пластину из усиленного адамантия. Юстаэринец покачнулся, еще не осознав, что произошло. Затем две его части разъединились, и он рухнул прямо в груду своих дымящихся внутренностей.

Осталось

двое, и один из них все еще держал мультимелту.

Нурос расчленил второго, но оступился, когда залп бортовых орудий вызвал сильную вибрацию «Торжествующего Хоруса». Силовой кулак юстаэринца ударил его точно в грудь, швырнув по воздуху через всю рубку

Юстаэринец, ослабленный ранением, медленно развернулся, и в этот момент Лумак пронзил его насквозь двуручным мечом. Пока он освобождал клинок, его заметил третий враг. Мелта–луч попал в плечо воину Железных Рук, сорвав наплечник и все, что было под ним, до самой кости.

Он блокировал боль и оставил без внимания бессильно повисшую левую руку Взяв меч одной правой, он метнул его, словно копье. Клинок пробил шлем юстаэринца и вышел сзади. Гигант покачнулся и рухнул.

Ещё один бортовой залп встряхнул корабль, на этот раз сопровождаемый мрачной фиолетовой вспышкой отказавших щитов. Мятежники овладели орудиями корабля. Лумак не собирался сдавать им рубку.

Он поставил ногу на грудь мертвого врага и выдернул меч, заскрежетавший металлом по кости. Из уродливой раны хлынула кровь.

В воксе не прекращался оглушительный визг. Лумак едва держась на ногах, отключил связь. Ему уже не вернуться на «Железное сердце», так пусть там знают, что «Торжествующий Хорус» снова в руках врага.

Лумак заковылял туда, где неподвижно лежал Нурос. По пути он увидел дрейфующий прямо перед смотровым экраном мертвый корпус «Морлока». В его пробоинах еще догорало пламя. Часть его надстройки оторвалась и одиноко висела в пустоте. Бортовой залп с «Торжествующего Хоруса», произведенный почти в упор, мгновенно разбил судно. Лумак постарался не думать об изумлении и ужасе несчастных душ, считавших корабль с вражеской эмблемой союзником, когда он повернул орудия против них.

Щиты опять вспыхнули, и он прикрыл глаза от резкого света. До полного коллапса осталось немного. Лумак тяжело опустился рядом с Нуросом. Все остальные были мертвы. И корабль мертв. Он предал их, как предали их братья. Ничего удивительного, решил он. Нурос лежал лицом вниз. Собрав остатки сил, Лумак перевернул его.

Веки Саламандра дрогнули, затем глаза открылись. У него была пробита грудь, нагрудник треснул и прогнулся внутрь, из–под него сочилась кровь. Лумаку не требовалось свидетельство апотекария, чтобы понять, что у Нуроса безнадежно повреждены внутренние органы.

— Ты уже должен был умереть, — прошептал он, встав на колени, и горячие слезы обожгли его бледное лицо.

Нурос улыбнулся, приоткрыв красные от крови зубы. Он кашлянул и сплюнул сгусток покрасневшей слизи.

— Скажи… — с трудом прохрипел он, — ты дал имя… своему мечу?

— Я нарекаю его Огненным Змием, — сказал Лумак, никогда не чувствуя такой уверенности. — В честь павших, в честь братства, которое сильнее, чем кровь или легион.

Нурос улыбнулся и умер.

Его друг склонил голову, коснувшись лбом рукояти двуручника.