Старик Хоттабыч (илл. Ротова)
Шрифт:
В это время открылась дверь, и в кабинет заглянул мистер Вандендаллес. У него было озабоченное лицо. Из-за его спины выглянул Чезаре. Как переводчик Вандендаллеса он сделал официальное заявление:
— Синьор инспектор, мой синьор просит передать, что он очень спешит, потому что сейчас должны открыться магазины. Нельзя ли поскорее поговорить с ним? В такт этим словам Вандендаллес величественно качал головой. И вдруг он заметил Хоттабыча, который скромно стоял в сторонке.
— О-о-о-о! — воскликнул он. — Господин инспектор, задержите, пожалуйста этого старика!..
—
— Вот оно!.. Вот оно, это кольцо! — взревел мистер Вандендаллес, заметив на руке Хоттабыча колечко «Носи, Катя, на здоровье». — Отдай кольцо!
— А ну-ка, заставьте старика заговорить! — приказал инспектор и в предвкушении приятного зрелища поудобней устроился в кресле.
Жандармы молча козырнули и неожиданно для инспектора и самих себя с силой вышибли из-под него кресло, повалили на ковёр и принялись избивать.
— Что вы делаете, негодяи? — вопил инспектор. — Ведь я вам приказал потолковать с этим стариком, а не со мной!
— Так точно, синьор инспектор! — молодцевато ответили жандармы и продолжали наносить ему удары.
— Чего ты стоишь, как дубина? — крикнул инспектор окаменевшему от удивления Чезаре. — На помощь, Чезаре, на помощь!..
Телохранитель Вандендаллеса какими-то странными, деревянными шагами приблизился к избиваемому инспектору и нанёс ему несколько ударов, от которых тот сразу затих, потеряв сознание.
Убедившись, что инспектор «готов», жандармы и Чезаре, как по команде, тяжело вздохнули и принялись тузить друг друга, пока один за другим не попадали на пол в полнейшем изнеможении. Последним упал Чезаре Санторетти. Но, уже падая, он из последних сил так стукнул Вандендаллеса, что тот грохнулся на ковёр, словно мешок с картошкой.
— Вы его знаете, этого негодяя? — спросил Джованни Хоттабыча. — Это как раз он сказал, что я у него украл чемодан….
— Знаю ли я этого мерзкого человека?! — усмехнулся Хоттабыч. — Да, мы с ним как-то встречались… Ну, добрый мой Джованни, всё как будто в должном порядке. Покинем же скорее этот негостеприимный дом.
С этими словами он взял Джованни за руку и спокойно, словно сквозь двери, провёл его на улицу прямо сквозь толстую каменную стену, за которой волновались обеспокоенные их долгим отсутствием Волька и Женя.
— Возьми, Джованни, обратно свой чемодан, — сказал старик молодому рыбаку, вручая ему невзрачный чемодан, который впору было бы выбросить на свалку.
Джованни готов был поклясться, что ещё секунду назад в руках Хоттабыча не было никакого чемодана. А тот, который ему сейчас передал Хоттабыч, не имел ничего общего с драгоценным чемоданом, чуть было не стоившим молодому рыбаку свободы.
— Пусть тебя не смущает его внешний вид, — сказал Хоттабыч, поняв удивление Джованни. — Согласись, что при его чудесных свойствах нарядная внешность не только излишня, но и вредна…
Они сердечно распрощались. Джованни побежал домой, чтобы успокоить своих товарищей, которые не знали, что и подумать по поводу его затянувшегося отсутствия. Слухи о его аресте до них уже успели докатиться. Можете поэтому себе представить, как они были рады обнять живого, здорового и свободного Джованни и выслушать из его уст историю его необычных похождений.
А Хоттабыч тем временем вернулся к своим юным друзьям и, как вы сами понимаете, первым делом рассказал им со всеми подробностями о том, что только что произошло в кабинете инспектора полиции.
— Эх, — сказал Волька в сердцах, — я бы этому подлецу ещё такое на прощанье устроил, чтобы он на всю жизнь запомнил!
— Ты прав, как всегда, о Волька ибн Алёша, — глубокомысленно согласился Хоттабыч.
В ту же минуту за четыре километра от наших дружно шагавших друзей, в уже известном нам кабинете, произошло нечто, от чего жандарм, первым пришедший в себя, тут же снова упал без сознания: инспектор, только что валявшийся на полу, вдруг сильно сократился в своих размерах и неизвестно каким путём очутился в стеклянном графине, том самом, из которого всю воду выпил господин Вандендаллес.
Так он и по сей день и томится в стеклянном графине. Все попытки освободить его оттуда ни к чему не привели, потому что графин тот вдруг стал твёрже алмаза и разбить его или распилить не представляется никакой возможности.
Пришлось, конечно, уволить инспектора из полиции. Семья его оказалась бы совсем без средств к существованию, если бы супруга отставного инспектора не догадалась выставить на улицу тумбочку, а на ней — графин с отставным инспектором. За право посмотреть на своего супруга предприимчивая синьора берёт всего одну лиру и сравнительно неплохо живёт. Каждый честный итальянец с удовольствием заплатит лиру, чтобы насладиться лицезрением прожжённого взяточника и верного капиталистического холуя, заточённого в графин.
Не менее достойна внимания и судьба мистера Вандендаллеса. Мы забыли сказать, что одновременно с инспектором был наказан и он. Хоттабыч превратил его в собаку. Чезаре Санторетти в одну минуту поседел, следя за тем, как этот алчный американец быстро превращался в облезлую рыжую шавку. Так по сей день и проживает в своей нью-йоркской квартире в собачьем виде. Богатейшие владыки Уолл-стрита постоянно шлют ему отборные кости с собственного стола. Раз в неделю он выступает за это с двадцатиминутным лаем в радиопередаче «Голос Америки».