Старое платье королевы

Измайлова Кира Алиевна

– А кто будет определять состав комиссий?

– Вы желаете, чтобы я занялась этим лично? Или нашла кого-нибудь вроде генерала Норинца? К слову, это идея...

Я понимала, что идеи мои не новы и наивны, знала, что все будет искажено: никто ведь толком не проследит за выполнением... Но Одо ничего не говорил, молча кивал, подписывая очередной указ, а я думала: может, хотя бы ненадолго у людей появится надежда? Хоть сколько-нибудь не станут воровать высшие чины, побоятся гнева королевы?

Вот о чем нужно было просить Богиню, но, думаю, и она не справилась бы, потому чтo люди... это люди.

Дагна-Эвлора изнывала от скуки в своей темнице

у моря: теперь любая новость вызывала у нее вспышку гнева или отчаяния. Вот и теперь, услышав, что я отправляюсь навестить лучшие пансионы страны и лично наградить отличившихся учениц – как раз подоспели результаты зимних экзаменов, – ее величество легла навзничь, обняв подушку, и отказалась разговаривать.

Я понимала ее – пыталась понять, во всяком случае,и Одо тоже. го радость сменило глухое раздражение: он явно успел позабыть, чтo представляет собой Дагна-Эвлора на самом деле, и ожидал от нее того же, чего и от меня. днако заставить ее сделать что-либо силой Одо не мог, не имел права, а уговорить не получалось – ее величество прекрасно поимала, что стоит ей пожаловаться на головную боль,и o делах немедленно забудут, а саму ее окружат заботой и вниманием, чего она и добивалась. С ней мог справиться только Боммард, потому что не слушал капризов, а молча осматривал пациентку и приказывал сделать то-то и то-то, а после исчезал. сли он и заметил что-то странное в поведении «Иды»,то молчал...

– Если Эве угодно лежать носом к стене, пускай лежит, - сказал наконец Одо,испробовав уговоры, посулы и даже угрозы, но не добившись результата. – уже ей от этого точно не сделается. А нам пора отправляться.

Путешествовали, конечно, не поездом – этак мне круглый год пришлось бы провести в дороге, к тому же, о поездах никто и слышать не желал, и немудрено, - порталами вроде того, которым воспользовался Одо при нашем знакомстве. Это удобно и зрeлищно: громадная карета, запряженная восьмеркой статных коней, возникала из ниоткуда на главной улице города, при этом не сталкиваясь с другими экипажами и повозками, и величаво подкатывала к подъезду пансиона, собирая за собой толпы

зевак.

Я наконец познакомилась и с другими придворными магами: постоянно брать с собой Данкира не cледовало, вдобавок, он нужен был, чтобы присматривать за Дагной-Эвлорой. Я опасалась, конечно, что они заметят обман, но Данкир клялся чем угодно – даже если кому-тo придет в голову проверить, настоящая ли перед ними королева, маскировка устоит. Перед мэтром Олленом – вряд ли, но о нем не было ни слуху, ни духу... С одной стороны, и хорошо – повторяю, я его боялась, с другой... Неизвестно, где он, что поделывает и какие планы строит.

– Может быть, не стоит ехать в мой пансион?
– с сомнением спросила я Одо перед очередным визитом.
– Там меня слишком хорошо знают, и пускай я порядком изменилась...

– аньше бы вам об этом подумать, сударыня, – по обыкновению сухо ответил он.
– Списки лучших заведений для девиц опубликованы в газетах, каждое ждет визита и все гороане с ним вместе, поэтому пропустить именно это не получится. И можно подумать, вам не хочется взглянуть на родной дом.

Дом? Да, oн прав – я ведь выросла в стенах пансиона и очень мало что видела за их пределами. Теперь, впрочем, мне тоже немногое было доступно: просто одна клетка сменилась другой, побольше размерами и богато украшенной. Только вот в первой мне приходилось полагаться только на себя (и милость госпожи Увве) и заботиться лишь о собственном благополучии, во второй же... Рассчитывать

по-прежнему можно было лишь на Одо и немного на Данкира, но от моего поведения зависело очень и очень многое. Такая ответственность пугала, не могла не пугать, но мне казалоcь, я начинаю понемногу привыкать к этой ноше. Что до призрачной свободы, маячившей за прутьями обеих клеток, она меня не манила. Признаюсь, я вовсе не представляла, что с нею делать,и более того – страшилась.

– Одо, а ее величество всегда была такой... неуравновешенной? – спросила я, чтобы отвлечься от этих мыслей. Все равно до прибытия оставалось какое-то время, не молчать же.

– Вы хотите сказать – взбалмошной и капризной? В детстве – да. Потом уже cтаралась не позволять себе подобного, даже в ближнем кругу.

– Почему же она теперь сделалась такой? Из-за болезни?

– Не исключаю. Боммард ничего сказать по этому поводу не может: он лечит тела, не разум.

– А вы совсем не удивились, когда ее величество после операции вдруг стала вести себя почти по-прежнему? Не как ребенок? Мэтр Оллен же спрятал ее разум в детстве!

Меня давно мучил этот вопрос, но задать его не представлялось возможности: слишком много навалилось дел, а не на ходу же разгoваривать о подобном?

– Удивился. И допросил Данкира, но что от него проку? Говорит, представления не имеет, что наворотил мэтр Оллен и как это разгребать. Разум-то к

Эве вернулся – вы же сами видите, рассуждает она, как взрослая девушка. А вот характер заметно испортился,и не только болезнь тому виной... – Одо замолчал, потирая переносицу.

– И почему защита мэтра Оллена пропала после операции, Данкир тоже сказать не может...
– пробормотала я.

– Тоже его допрашивали? Я так и думал.

– Боммард убежден, что мэтр Оллен наврал, – с удовольствием сказала я и понаблюдала за рядом изменений лица Одо. – Он говорит, ему доводилось видеть пациентов, которые впадали в детство безо всякого магического вмешательства. Некоторые – именно после серьезных травм головы, а другие – сильно искалечившись и потеряв надежду на выздоровление и нормальную жизнь. Я плохо понимаю, когда он начинает сыпать медицинскими терминами, Данкир тоже не всегда в состоянии перевести, но суть я уловила: люди сами вот так прячутся внутри своих воспоминаний, чтобы не сойти с ума – кто от боли, кто от безысходности. Какой спрос с ребенка? И потом, в детстве все было проще...

– Очень уж быстро Эва пришла в себя... и в сознание и в свой разум, если можно так выразиться. Сразу после операции, помните?

– Конечно, помню. Наверно, ей стало ощутимо легче – она ведь сама об том сказала, - вот и...

– Да, только избалованного ребенка она загнать обратно не cмогла.

– Это все домыслы, Одо, – вздохнула я.
– Может быть, ее величество просто пытается... ну... вернуть себе ваше внимание. Об этом

мы тоже говорили, если не забыли.

– Да, после того, как я немного пострелял по люстрам.

– Так это все же вы ее сшибли? Я думала, Данкир.

– Я. Чтобы немного спустить пар и не начать стрелять по людям. Эва вывела меня из себя, а тут еще трогательная сцена у окна и прочувствованные речи Данкира... я все-таки не железный. В отличие от вас.

– Меня?..

Он едва заметно усмехнулся.

– Не нужно делать такое удивленное лицо, сударыня. Для девушки ваших лет вы проявляете недюжинную, я бы даже сказал, несгибаемую волю.

– Что не гнется, то ломается, - ответила я служанкиной присказкой.