Старше
Шрифт:
Ее яростное рычание на секунду стихло до всхлипа, затем она собралась с силами и стала вырываться еще сильнее.
— Я ненавижу тебя, — прорычала она, прижимаясь к моей эрекции, что противоречило тому, как ее руки тщетно пытались оттолкнуть меня. — Ненавижу то, как ты со мной тренируешься, будто я тебе ровня, хотя ты всегда будешь видеть во мне только свою подопечную. — Она рычала, боролась, ее слова были едва слышны из-за испытываемого напряжения. — Дарование, которому ты можешь придать форму, чтобы поставить на каминную полку и ценить
— Там твое место. — Я сжимал ее задницу, пока ее ноги не разжались, и я опрокинул ее на спину, возвышаясь над ней, мои руки взлетели, чтобы поймать ее запястья. Я держал ее крепко, безжалостно, моя мокрая от пота грудь вздымалась напротив ее. Наклонившись поближе, я выдавил: — Как можно. Дальше. От меня.
Гнев угас, когда ее глаза вспыхнули, оказавшись прямо перед моими, а на красивых пухлых губах заиграла ухмылка.
— Ты хотел бы. Но ты не можешь держаться от меня подальше.
Прижавшись к ней тазом, я почувствовал, как ее влажное белье прижалось к моей эрекции, и проглотив свой стон, добавил еще больше лжи.
— Ты никогда не будешь для меня кем-то. Ты просто подруга моей дочери. Потерянная девочка, которую я встретил на вечеринке и которая пыталась обманом забраться в мою постель.
Она прижалась к моему твердому члену, наслаждаясь тем, как я вздрогнул.
— Это убивает тебя, да? — Она подняла подбородок. — Что ты хочешь трахнуть лучшую подругу своей дочери? Подростка, вдвое моложе тебя.
Моя хватка усилилась до синяков, на руках и кистях вздулись вены. Она пыталась добраться до меня, победить словами, и это у нее получалось.
Галлея опустила взгляд к моим губам и прошептала:
— Расскажи мне, что ты планировал сделать той ночью?
Моя челюсть застыла, мышцы окаменели. Одной рукой я зафиксировал ее запястья, а другой схватил ее за волосы, запрокидывая ее голову назад.
Она удивленно пискнула, глядя на меня.
Ожидая.
В ее глазах сверкало негодование вперемешку с желанием, когда она выдохнула мне в губы мою медленную смерть.
Я опустил голову, и наши рты почти соприкоснулись.
— Я же просил тебя никогда не спрашивать меня об этом.
— Мне все равно. Скажи мне.
— Нет.
Галлея изо всех сил пыталась вырваться, но ее сопротивление постепенно ослабевало, и вздох разочарования сорвался с ее губ. Я не ослаблял захват, и в конце концов она сдалась, рухнув на коврик, а я навис над ней.
— Расскажи мне, что ты хотел сделать со мной той ночью, — сказала она, и гнев рассеялся, сменившись убийственным любопытством. — Я должна это услышать.
Я почувствовал, что пересекаю желтую ленту.
Мои ноги коснулись меловых линий.
И я смирился со своим поражением, когда яд моего падения проник в кровь.
— Я бы привез тебя сюда, — мрачно сказал я, стиснув зубы, мой кулак все еще сжимал ее волосы. — И я бы узнал, какова на вкус твоя киска прежде, чем мы бы добрались до спальни.
Мы оба замерли.
Ее
Я не мог поверить, что, черт возьми, сказал это.
Волна паники прокатилась по мне от осознания того, что я только что переступил черту и уже никогда не смогу вернуться обратно. Моя хватка на ее запястьях ослабла, защита рухнула.
Девятнадцать.
Лучшая подруга Тары.
В два раза моложе меня.
Приемный ребенок моей бывшей.
И. Гребаный. Подросток.
Тяжело сглотнув, я уставился на нее, прокручивая в голове слова, которые могли бы как-то помочь мне выпутаться из этой поганой паутины.
Но шок в глазах Галлеи быстро сменился чем-то другим. Чем-то ободряющим.
Чем-то похожим на… разрешение.
Она заерзала подо мной, выгнув спину, и опустила руку вниз, когда я начал медленно подниматься с ее груди. Ее рука исчезла в пространстве между нами, и я опустил взгляд, наблюдая, как ее пальцы скользнули под край футболки и забрались в нижнее белье.
Я задыхался. Мое сердцебиение участилось до смертельного ритма. Я так долго задерживал дыхание, что, клянусь, увидел звезды.
И тут она вытащила руку, и ее пристальный взгляд встретился с моим.
Два розовых пальца блестели.
Влажные от ее возбуждения.
Потрясенный, я смотрел, как она протянула руку и прижала кончики пальцев к моим приоткрытым губам, а я, черт возьми, чуть не умер. Мой член болезненно пульсировал, все еще зажатый в тепле между ее ног и страстно желающий освободиться от своих пут и ворваться в нее.
Я задержал дыхание и шире приоткрыл губы, мои веки дрогнули и закрылись.
Слабость поглотила меня целиком, лишив решимости, у меня не было ни единого шанса.
Мой язык медленно, смакуя, скользил по подушечкам ее пальцев, я впитывал каждую унцию ее возбуждения, запечатлевая ее сущность в своем мозгу. Я застонал, когда ее сладость окутала мой язык, и втянул ее пальцы в рот, двигая бедрами, а она издала высокий, хныкающий звук, который привел нас обоих к уничтожению.
Ее вкус поймал меня в ловушку.
Я полностью осознавал, что один неверный шаг, еще одно движение в неправильном направлении — и оба наших мира взорвутся.
Галлея медленно убрала пальцы от моего рта, провела ими по моей нижней губе и опустила руку. С полуприкрытыми веками, порозовевшей кожей и пламенем в глазах она хрипло прошептала:
— Теперь ты знаешь.
Теперь я знаю.
Да, я знал. Я знал, как близок к тому, чтобы похоронить свой член внутри нее и одновременно заживо похоронить нас обоих. Ее вкус был чистым экстазом, медом в моих венах, но кое-что значило больше.