Старт
Шрифт:
Он все откладывает поцелуй. До следующего шага. До следующей волны.
— Давай поиграем!
Нужно было проехать всю ночь, из одного конца страны в другой, чтобы наконец-то приблизиться друг к другу.
— Когда я была маленькая, мы играли в рабов.
— Девчонки всегда придумывают жестокие игры.
— Рабовладельцу очень легко! — поясняет она.
— А рабу?
— Пусть сначала ты будешь рабовладельцем!
— Тогда я тебя свяжу! — Он заводит ей руки назад и связывает легонько носовым
— Ты можешь приказать три раза!
— Первое…
— Нет, второе! Первое я уже исполнила!
— Почему? Разве ты приехала со мной в Варну по приказу? Добровольно ведь! — сердится он.
— Да нет, первое было то, что ты меня связал!
— А второе: я тебя поцелую! — приказывает он скорее самому себе, чем ей.
Девушка закрывает глаза и подносит ему свои губы. Он не так представляет себе их первый поцелуй. В уголках ее губ — озорная усмешка. Вкус порабощения. Он целует ее. Она не отвечает.
— Поцелуй меня! — просит он.
Теперь она отвечает нежно, будто только того и ждала. Он забыл и море и целый мир. Но она уже вырвалась из его объятий.
— Все! Это было третье!
Он ошеломлен. Его разыграли. Только теперь он замечает, до чего же она красива! Морской ветер откинул волосы и раскрыл ее лицо. На голубом фоне моря — это темно-смуглое лицо, словно осколок южной ночи.
— Развяжи меня!
Дрожащими пальцами он распутывает узелок. Снежа отпрыгивает, как тигренок. Черные волосы блестят.
— А теперь я — рабовладелец! — Блеск глаз.
Он медленно подносит руки. Она покачивает тяжелой гривой.
— Нет!
Гордая самодержица! Придумала мучение более царственное.
— Раб с развязанными руками! — провозглашает она.
Она смотрит вдаль, вслушивается в плеск волн — что-то они ей подскажут? Он ждет, и сердце его сжимается. Только бы не унижаться, не вставать на колени!
— Первое! — Она произносит медленно, наслаждаясь своей властью. — Принеси мне море в горсти!
Он колеблется. Затем медленно ступает по мокрому песку. Входит в воду и возвращается с полными горстями. В глазах ее горит огонь ликования. И почему женщина испытывает такое наслаждение, подчиняя мужчину своей воле?
Он озорно плещет в нее водой. Смех ее разлетается сияющими каплями. Под ресницами вспыхивает искорка мщения.
— Второе! — Она отирает щеки и пытается придумать что-то особенное.
Он терпеливо чертит ногой на песке какие-то загадочные иероглифы.
— Сорви мне вон ту травку! — Она показывает в сторону скалы, где во впадине притаилась сухая бесцветная растительность.
Медленно, неохотно, словно насилуя себя, он отправляется к скале. Походка его выдает досаду. Девушка готова отказаться от своего каприза, но уже поздно.
Прямо перед ее удивленными, раскаивающимися глазами юноша сбрасывает
Вот он сорвал несколько стебельков, сунул за пазуху и с невероятным проворством спускается вниз. С двухметровой высоты спрыгивает на песок. Спокойно обувается. И идет к Снеже, не глядя на нее. Будто ее и не существует.
Он подает ей травинки не приближаясь.
Пристыженная принцесса принимает.
Пропало веселое путешествие…
Но у черноглазой есть еще одно желание. Она еще может мир перевернуть. Это третье желание должно стереть память о первых двух. Вся изобретательность влюбленной женщины сосредоточивается в ее загадочных интонациях:
— Третье! Последнее!
Он слушает, полуобернувшись, недосягаемый.
Она сознает: сейчас она навсегда потеряет его или он навсегда будет принадлежать ей. Надо повернуть реку от устья к истоку.
— Иди сюда, я тебе на ухо скажу!
Медленно, нехотя ступает он по песку. Приближается, еще более отдалившийся. Она обнимает его за шею. Волосы ее потоком проливаются на его плечи. Шепот ее такой глубокий, такой теплый:
— Я люблю тебя!
Но он по-прежнему неприступен.
— Это не желание и не приказ! — произносит он.
— Я приказала тебе подойти и услышать! — задыхается ее шепчущий голос.
Волосы ее добиваются того, чего не могут добиться слова.
Далекий пароходный гудок возвращает их к реальности. Они бегут на станцию. И тут на пути возникает провинциальная, милая, как далекий привет из детства их родителей, кондитерская.
Только теперь они вспоминают о цели своего путешествия. Со смехом врываются внутрь. Почти на ходу съедают по порции мороженого.
— Ну как? — спрашивает он.
— Прелесть! — откликается девушка. — В жизни такого не ела!
Это самое обыкновенное сливочное, подкрашенное розовым сиропом мороженое. Но оно подарило им такое необыкновенное путешествие.
Они бросаются на станцию. Волосы ее летят следом.
«Больше никакой игры в рабов!» — клянутся оба про себя.
В поезде у них довольно времени для того, чтобы досыта насмеяться.
Бегство
Еще не успели увидеться, а уже расстаются.
Облачно. Глаза ее, как звезды, озаряют его последний вечер. И в то же время омрачают.
Слезы. Он не знает, что делать.
— Почему ты плачешь? — спрашивает он у ее волос, скрывших лицо.
Самый беспомощный мужской вопрос.
— Боюсь за тебя!
То же самое, таким же голосом произносит его мать. Неужели всю жизнь идешь к своей любви, чтобы снова прийти к матери?