Старт
Шрифт:
— Ничего страшного! — Ему кажется, что он успокаивает их обеих.
— Ты не любишь меня! Не жалеешь! Бросаешь! У меня ничего нет, кроме тебя!
Начинается! Вот что его ждет! Те же обвинения, от которых он сбежал из дому!
— Ты у меня единственный! — всхлипывает Снежа.
Единственный сын. Единственный любимый. Услышав слово «единственный», он ощущает петлю на шее.
Он испытывает неловкость, словно гладит прежние черные волосы матери.
— Когда?… — спрашивает она в промежутке между двумя всхлипами.
— Что
Ее молчание тревожит его.
— Когда мы поженимся? — наконец прошептала она.
Должен ли он утешить ее обещанием женитьбы? Он еще так молод. На свете еще столько непокоренных вершин, невиданных просторов. И как можно жениться на собственной матери? Как решиться?
Что его ждет? Простор на телеэкране. Путешествие из спальни в кухню. Споры. Бренчание ножей и вилок. Молчание. И это еще в лучшем случае.
Он виновато высвобождается из юных объятий своей матери.
Беги от любви. Беги от игры в рабов.
Чтобы стать по-настоящему совершеннолетним, надо быть свободным.
Но и те, что окружают тебя, должны созреть для твоей свободы: мать, любимая, друзья. Мать все еще думает, что ты маленький, что тебе нужна опека. И всегда так будет думать, даже если доживет до твоей старости. Старость не освободит тебя от ее опеки. И твоя девушка с тем же материнским инстинктом хочет подчинить тебя своей нежной заботливости.
Где спасение?
Только друзья считают тебя равным. Только среди них ты чувствуешь себя совершеннолетним, даже среди озорства и насмешек.
Скорее к друзьям!
Скорее к зрелости!
В зрелости — свобода!
Друзья
Проницательные. Критичные. Взыскательные.
Им нельзя внушить, что ты больше себя самого. Их нельзя обмануть.
МЫ — сборное существо, чувства его обострены многократно.
Мы не принимаем цифрового совершеннолетия. Двадцать один год. Это нам ни о чем не говорит!
Ты должен нас убедить в своем совершеннолетии.
Докажи, что ты уже сложился как дисциплинированная, здоровая, необходимая частица нашей общности.
Не обольщайся, не думай, что твое совершеннолетие — твоя личная заслуга.
Ты становишься совершеннолетним благодаря нам.
Не воображай, будто совершеннолетие означает возвышение над остальными.
Пусть ты самый юный, самый отчаянный, самый нетерпеливый — все равно ты должен сообразовываться с ритмом общего движения.
Более или менее совершеннолетние, мы в группе все равны. У нас нет возраста.
Молодые становятся успокоенными. Старые — омолаживаются. Так образуется средний неизменный возраст. Групповое совершеннолетие.
Оно отлично от индивидуального. Оно требует заботы друг о друге, уступчивости, взаимного перевоспитания.
Хочешь не хочешь — в группе тебя ожидают две возможности:
или ты младший, то
Или старший и руководишь сам.
Выбирай!
Можешь всю жизнь оставаться младшим.
Если ты с самого начала согласен, чтобы тобой руководили, ты останешься спокойным и беззаботным.
Куда тяжелее, когда командуешь ты сам. Ты должен быть постоянно начеку. Ты рискуешь потерять друзей.
И все это останется до конца жизни.
И если вдруг тебе надоест и ты захочешь отказаться, кончится все: и дом, и группа, и сама жизнь.
Там, где нет этого условного деления, царит стихия, слепой случай.
Смири свою гордость.
Если уж вступил в игру — играй.
Зрелость
Бранко ощупью ищет путь, ведущий к совершеннолетию. И его состояние передается как бы через скрытую антенну другому человеку. Мы не знаем, как это назвать, и поэтому зовем поэтической интуицией.
От мучительного созревания двадцатилетнего юноши к непременному прозрению тридцатитрехлетнего поэта.
Ты прошел земную жизнь «до половины».
Но пришло ли оно, прозрение? Наступила ли зрелость? Вспомни слова Асена-философа:
— «Зрелость» и «зрение» — одного корня.
Когда созреешь, тогда и прозришь. С ветки сорвешься, шлепнешься на землю.
Ранние плоды — ранний сбор.
Если по душе тебе висеть в пространстве, оставайся зеленым и слепым!
И зима застанет тебя таким: беззащитным перед снегом, покрывшим голову; перед холодом, сковавшим сердце…
Зрелость творца — не для него одного.
Ты не достигнешь творческого совершеннолетия, если вся группа, к которой ты принадлежишь, все общество, весь твой народ не достигнут зрелости.
В тебе зреет медлительное семя общей зрелости. Оберегай его.
Все твои попытки будут напрасными, если твоя группа не достигнет духовной зрелости.
И поэзия твоя так и останется зеленой, но не вечно зеленой.
Что тебе остается? Отказаться?
Нет, преобразись в почву. В дождь, который поит землю, в солнечный луч. Ускоряй созревание окружающих. Обвей теплым дыханием хрупкие бутоны, беззащитные ростки. Преобразись в теплый ветер — он прилетает и улетает, отдает всего себя, смиряется с забвением.
Только так достигают совершеннолетия.
Если тебя опекают, это признак твоей незрелости.
Но ты опекаешь самого себя. Самая страшная тирания — внутренняя. Ты постоянно контролируешь свои мысли и чувства. Еще в зародыше каждая твоя идея под этим мучительным контролем.
Как избавиться от себя — опекуна над самим собой?
Да, ты освободишься, в последний миг, когда утратишь все, и себя. Тогда замрут внутренние тормоза.
И станет ясно: ты был истинным Поэтом.
Освобождение