Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище)
Шрифт:
Насмотревшись на портрет, я отправилась дальше.
За двойными дверями дышала тишиной большая гостиная. Камин в ней был просто колоссального размера. Не камин, а какой-то монстр. Столы и диваны укрывали белые простыни. На полках разбитого серванта таинственно мерцали вполне себе целые бокалы из хрусталя.
Я достала один из них, низкий, пузатый, на тонкой ножке, поднесла к глазам и задумчиво перевернула. Затем подошла к окну: во дворе качалась на ветру заснеженная ель. Она так и просила, чтобы ее украсили.
Я снова посмотрела на бокал, который держала
— Можно, я возьму твои ленты? — шепнула я в темноту, зная, что птица где-то рядом, сопровождает меня в моем маленьком путешествии.
— Что ты задумала? — отозвался прохладный мрак.
— Скажу, если купишь мне кисти, краски для стекла и продукты для позднего ужина. Купишь, а не украдешь. — Я полезла в тайный кармашек за монетами.
Некто любознательный шумно задышал рядом с моим ухом. Птица молчала так долго, что я уже успела принять это молчание за отказ, но любопытство в конце концов перевесило упрямство.
Золотые монеты, сверкнув в блеске свечи, пропали с моей ладони.
— Хорошо. Будут тебе и краски, и кисти, и продукты, и мои ленты. Мне кажется, ты затеяла что-то интересное.
— Очень интересное.
Дом без разрешения хозяина я решила не трогать и заняться сначала двором. Надо было привнести в это глухое, угрюмое место новогодний дух. Подарить бедолаге графу и остальным жителям замка ощущение праздника.
В небе над темным лесом мелькнул белый крылатый силуэт. А вот и тот, кто поможет мне украсить елку. Дерево-то высокое, не один век росло. Сама я до верхушки не доберусь.
— Сколько осталось до полуночи? — спросила я свою помощницу-чародейку. — Наверное, пора приниматься за готовку. Порадуем твоего хозяина экзотическим блюдом!
* * *
Масло в сковороде весело шипело. Края драников зарумянивались. На вымытой и оттертой до блеска тарелке уже лежала первая порция ароматных картофельных оладий.
Как они пахли! А как выглядели! Круглые, золотистые, пышные, но при этом с хрустящей корочкой.
Края драников были неровными из-за того, что картошку я натерла купно. Ручная терка — это вам не кухонный комбайн. Но мякоть под хрустящей корочкой получилась нежная и таяла во рту.
Золотистая горка на тарелке стремительно росла. Птица, сидящая у плиты, внимательно следила за всем, что я делаю.
— Еда для бедняков, — вдруг повторила она слова мистера Годара. — Думаешь, Его Сиятельству понравится?
— Понравится? Да он язык проглотит от удовольствия! Да пальцы потом оближет. И за добавкой побежит, — ухмыльнувшись, я сунула кусочек остывшего блинчика под клюв своей напарнице. — Хочешь?
— С ума сошла? — покрутила она у головы крылом. — Я же птица. Я такое не ем.
— Твоя правда, — я отправила отвергнутый кусочек в рот и застонала от блаженства. Вкусно! — Но скажи, почему в Блэквуде все так запущено? Почему граф не ухаживает за своим поместьем?
Волшебное создание пригорюнилось.
— В печали он. В глубокой-преглубокой тоске. Тридцать лет под заклятием. Нормальной жизни не видит. Не верит, что его расколдовать смогут.
— Драники кого угодно расколдуют, — подхватила я на руки горячее снизу блюдо из серебра. — Как минимум избавят от уныния и хандры. А потом я вам еще и праздник организую. Новый год — время чудес.
Стрелки единственных в замке работающих часов приближались к полуночи. Сердце в груди сжалось от волнения. Пора.
Неся перед собой тарелку с горкой румяных драников, я покинула кухню и осторожно поднялась по лестнице на второй этаж. Я заранее разузнала у волшебницы, где находится гостиная, упомянутая в письме, и вскоре остановилась перед широкой массивной дверью. За ней слышалось движение. Кто-то ходил по комнате. Паркетные доски поскрипывали от неторопливых шагов. Меня уже ждали.
Глубоко вздохнув, я постучала в дверь, а затем под бешеный грохот сердца заглянула в гостиную.
Глава 5
В отличие от остальных комнат замка, та, в которую я вошла, выглядела обжитой, на удивление чистой, будто ее специально убрали к моему приходу. Ни пыли, ни паутины, ни белых накидок, укрывающих мебель. Даже не подумаешь, что остальная часть дома погрязла в глубоком запустении.
Центр гостиной оккупировал темный громоздкий стол, вокруг которого помещалось аж двенадцать стульев. Его столешница была толщиной с мою ладонь вместе с пальцами. Над столом на железной цепи висела кованая люстра в виде колеса. Свечи на ней не горели. Комнату освещал очаг. И в островке света от этого очага, в мерцающем золотистом круге, который захватывал подвинутые к огню кресла, спиной ко мне стоял высокий блондин. Хозяин Блэквуда.
Его рука покоилась на полке камина. Поленья за каминной решеткой трещали, охваченные пламенем. За окном бушевала вьюга. Ветер швырял в стекла снежную крупу, и в тишине снова и снова раздавался короткий дробный стук.
Прежде чем граф обернулся, я успела отметить длинные волнистые волосы приятного оттенка платины и широкий разворот плеч. Статный, могучий хозяин Блэквуда чем-то напоминал белого медведя. На нем были темные штаны, заправленные в охотничьи сапоги из кожи, белая рубашка со свободными рукавами и серый жилет вроде как на пуговицах.
«Этот мужчина наводит ужас на весь Ниен, — подумала я, ощущая трепет. — Его называют чудовищем замка на холме. Каждый год в жертву ему приносят молодых девиц. А еще на нем лежит страшное проклятие».
Дно серебряного блюда с драниками согревало руки. Гостиную наполнял умопомрачительный аромат жареной картошки. Я слышала, как, чуя его, граф втягивает ноздрями воздух.
— Очередная незваная гостья, подброшенная к моему порогу? Что это у вас в руках?
Слуха коснулся приятный голос. Глубокий, бархатистый, хрипловатый, словно его хозяин был заядлым молчуном и скупился на слова. А впрочем, много ли собеседников было у него в Блэквуде, в этом обветшалом замке, который местные обходили десятой дорогой?