Старые друзья
Шрифт:
— Да будет так! — решил герцог.
И Тощий Жак смеялся.
Особенно доставалось от него чванливому барону Альфонсу, потомку вторгшихся во время оно из какого-то горного края [2] , в одной славной битве раненному стрелой пониже спины и потерявшему половину мякоти, без которой сидеть было до крайности неудобно и даже мучительно. С той битвы на лице барона словно застыла простокваша, и Тощий Жак изводил его насмешками, кои принимались герцогом с большим одобрением, ибо барона Альфонса он не любил и не верил ему [3] .
2
*, ** — Отчеркнуто синим карандашом.
3
*, ** — Отчеркнуто синим карандашом.
Если у барона не было аппетита, Тощий Жак уговаривал:
— Обглодай задний окорок, барон, авось и у тебя отрастет задняя!
Если барон ел и пил за двоих, Тощий Жак подкрадывался к нему с портновским метром в руках и делал вид, что измеряет злополучное место, корча при этом самые забавные рожи. Или, кивая на жену барона, предлагал:
— Давай меняться, я тебе свою половину, а ты мне — свою!
Барон вытаскивал меч и клялся изрубить шута на куски, а Тощий Жак прятался за широкую спину герцога и кричал:
— Спасите! Он покушается на мой кусок, которого ему не хватает!
И тут же спрашивал:
— Отгадайте загадку: один барон и девять баранов — сколько всего будет баранов?
Герцог хохотал до слез и повелел вышить на костюме шута предмет его насмешек над взбешенным бароном Альфонсом.
С тех пор Тощего Жака возненавидели все бароны.
Государева шута в народе любили. Сопровождаемый веселой толпой, он расхаживал по городу, вмешивался в споры, поднимал на смех купцов и не оставлял без поцелуя ни одну пригожую девицу. В суде он донимал старого рогоносца, который застал молодую жену в объятиях юного кузнеца, и теперь требовал от любовника возмещения убытков.
— Когда у тебя не хватает сил тащить сундук, берешь ли ты слугу? — спрашивал рогоносца Тощий Жак.
— Беру, — отвечал тот.
— И платишь ему за работу?
— Конечно. Какой же дурак будет даром работать?
— Вы слышали, сеньоры? — торжествовал Тощий Жак. — У него не хватило сил побаловать жену, и благодетель кузнец пришел ему на помощь. Кто же кому должен платить за вспаханную ниву?
И развеселившийся судья взыскал с рогоносца два дуката в пользу кузнеца.
С тех пор Тощего Жака возненавидели все рогоносцы. Однажды богатый ростовщик приволок к герцогу Альберту понурого должника.
— Государь, — сказал ростовщик, — этот человек отдал мне долг, но не выплатил проценты. По закону я хочу забрать его виноградник.
— Молю о милосердии, государь! — возопил должник, падая на колени. — Как только виноград созреет, я продам его и расплачусь!
— Что скажешь, Тощий Жак? — спросил герцог.
— Ответь на такой вопрос, — обратился шут к ростовщику. — Ты остриг овцу, но шерсти на камзол тебе не хватило. Убьешь ли ты ее за это?
— Зачем? — удивился ростовщик. — Подожду, пока не вырастет новая шерсть, и остригу еще раз.
— Он сам дал тебе ответ, государь! — воскликнул Тощий Жак.
— Правильно, — засмеялся герцог. — Жди, пока у твоего должника не отрастет новая шерсть!
С тех пор Тощего Жака возненавидели все ростовщики.
В другой раз богатые купцы пожаловались, что простолюдины поют про них неприличные песни, которые сочиняет государев шут.
— Мы не хотим больше слышать этих оскорбительных песен, — потребовали купцы. — Из-за них народ теряет к нам почтение.
— Отвечай, — нахмурясь, сказал герцог шуту.
— Можно запретить морю шуметь? — спросил купцов Тощий Жак.
— Конечно, нельзя, — согласились купцы.
— Но шум моря можно не слушать, — воскликнул Тощий Жак. — Для этого следует заткнуть уши воском!
Герцог засмеялся и захлопал в ладоши, а жалобщики удалились ни с чем.
С тех пор Тощего Жака возненавидели все купцы.
А народ смеялся, и притчи о проделках Тощего Жака передавались из уст в уста.
Но вот перед большим сражением бароны предали своего герцога и увели войска. Герцог храбро дрался и трижды менял коня, но погиб в неравной сече. А изменники-бароны заключили мир с врагом и начали свару: кому садиться на престол.
Как часто бывает в таких случаях, выбор пал не на самого достойного, а на самого хитроумного. Барон Альфонс одним соперникам льстил, других подкупал, про третьих распускал дурные слухи, четвертых пугал, натравливал одних на других, и в результате благополучно оседлал опустевший престол.
Но едва успели выбравшие нового герцога провозгласить в его честь здравицу, как полетели их головы [4] .
— Есть заповедь — прощать врагам нашим, но нет заповеди прощать друзьям, — провозгласил Альфонс. — Все равно рано или поздно станут предателями [5] . А теперь найти шута, живого или мертвого!
4
*, ** Оба этих абзаца отчеркнуты синим карандашом.
5
*, ** Оба этих абзаца отчеркнуты синим карандашом.
Но Тощего Жака не могли найти ни среди живых, ни среди мертвых.
Тогда новый герцог созвал на совет всех баронов, купцов, рогоносцев и ростовщиков. И вот что они решили:
«Казнить всех, кто смеется и шутит. Среди них в конце концов обязательно попадется проклятый шут. А в благодарность государю за его мудрость именовать его отныне горным орлом, соорудить его изваяния на всех городских площадях и обязать народ трижды в день возносить молитвы за его здравие» [6] .
6
*** Против абзаца на полях поставлен восклицательный знак.
И по приказу герцога Альфонса стражники стали хватать всех, кто смеялся и шутил. Им отрубали на площади головы, а герцог смотрел из дворца: не рубят ли голову шуту?
Но Тощий Жак исчез.
Лазутчики шныряли по городу, ставя крестики на дверях домов, из которых доносился смех. Потом по улицам шли стражники и волокли на площадь отмеченных. И палач рубил им головы.
В страхе люди забивались в подвалы и зажимали ладонями рты младенцам, чтобы те случайно не засмеялись.
Прекратились свадьбы, потому что без шуток они были бы подобны поминкам.