Старый Петербург. Адмиралтейский остров. Сад трудящихся
Шрифт:
В 1832 году застроился и другой угол рассматриваемого нами участка, на углу Мойки и Кирпичпого переулка; здесь механик Клейншпек построил также деревянное здание для своего механического театра. Этим зданием пользовались в 30—40 годах XIX века разные содержатели зверинцев.
«Если вы испугались смешного объявления о зверинец Турньера [419] , — читал петербуржец в 1838 году в «Северной Пчеле», — и еще до сих пор не были в нем — напрасно!
Правда, что зверинец этот невидной: вам покажут несколько общипанных птиц, какую-то хохлатую собаку, называя ее китайскою, змей и обезьян, которых, кажется, видели мы много раз. Правда, и то, что чичероне зверинца лжет, рассказывая чудеса о своих обезьянах и попугаях, но все-таки пойдите в зверинец Турньера — там есть любопытное животное: это носорог! Его стоит посмотреть. Кроме того, что носорог большая редкость у нас, находящийся в зверинце Турньера принадлежит к числу огромных и красивых зверей сей породы. Любопытно видеть этого чудовищного великана, с его рогом, огромной головой, непроницаемой кожею, бесконечною жадностью, крошечными глазами, глупым видом. Смотря
419
Северная Пчела, 1838 г., стр. 31.
420
С. П. В., 1850 г., № 2.
421
С. П. В., 1849 г., стр. 370.
Ротонда г-жи Латур несколько раз перестраивалась и увеличивалась в размере, в ней помещались и диорамы, и косморамы, и «театр света» — предшественники нынешнего кинематографа и, наконец, знаменитый «физионотип Соважа». Так звался особый способ снимать маску с живого человека. В «Северной Пчеле» было помещено следующее любопытное описание этого физионотипа [422] : «Представьте себе довольно большую кастрюлю, наполненную сотнями тысяч тупых, хорошо выполированных игл, которые так подвижны, что поддаются назад при малейшем прикосновении. И вот в эту кастрюлю с чувствительными иглами вы должны вставить вашу голову. Разумеется, что при такой щетинистой поверхности рождается какая-то недоверчивость, какое-то щекотливое чувство, которое заставит вас призадуматься. Но, коснувшись до острой щетины, вы убеждаетесь, что это не что иное, как стальная вата нежная, мягкая. Вы смело втискиваете в нее свое лицо. Кострюля охлаждается. Иглы делаются неподвижными, их заливают воском — и вот маска вашего лица готова и так похожа и верна, как ни один художник не в состоянии сделать».
422
Исторический Вестник, 1906 г., т. СIII, стр. 854—855.
За подобное изображение брали от 200 рублей и дороже, и одно время эти изображения были в большой моде в Петербурге.
К началу 50-х годов прошлого столетия упомянутый участок имел следующий вид: по Большой Морской тянулся низенький деревянный забор, на воротах которого красовалась надпись «лесной двор», на углу Морской и Кирпичного переулка было деревянное уже описанное нами здание диорамы, затем по Кирпичному переулку опять забор, а на Мойку выходили деревянные сараи зверинца.
В 1852 году стали строить каменный дом Руадзе, который и был готов к 1854 году. Дом этот был доходный, и на архитектурную его внешность не было обращено внимания; единственная цель, которую стремились достигнуть при постройке — как можно выгоднее эксплоатировать каждый квадратный аршин площади.
В доме Руадзе в 1861 году несколько гостинодворцев, по инициативе суконщика Лапотникова [423] в ознаменование 19 февраля основали русское купеческое общество для взаимного вспомоществования и открыли при нем клуб. Как на особенность этого клуба указывали на «большую читальню, где на длинном столе, покрытом зеленым сукном, были разложены все издававшиеся тогда в С.-Петербурге и Москве журналы и газеты». В те же 60-е года, в этом доме, в зале Кононова петербургские литераторы ставили свои спектакли в пользу воскресных школ, а 15 марта 1862 года профессор истории В. Павлов читал в Петербурге, в пользу тех же воскресных школ, лекцию о тысячелетии России. Свою лекцию профессор закончил патетическим восклицанием: «имеющий уши слышати, да слышит!».
423
С. П. В.
Большего профессор сказать не посмел, но слушатели, присутствовавшие на лекции, поняли этот намек и ответили бурею аплодисментов, а через три дня профессор Павлов поехал в ссылку в Вологду [423] ....
Несколько ранее, чем описываемый, потерял свой первоначальный вид противоположный участок по другой стороне Морской ул. и Кирпичного пер. Здесь при Елиз. Петр, помещалось каменное здание дворцового театра. Когда разбирали деревянный дворец, эту каменную часть пощадили, и уже в 1763 г. «по высочайшему позволению в скором времени под дирекциею г. Локотелли в зимнем дворце начнется публичной маскарад, а в какие дни и в какое время, о том дано будет знать особливыми листочками, также маски и маскарадное платье у него же г. Локотелли за дешевую цену получать можно, о чем чрез сие объявляется [424] ».
423
С. П. В.
424
С.
Театр стоял нетронутым до 1768 года, когда, как мы уже и указали, его приспособили для мастерской Фальконета. После его отъезда переделанный каменный театр дворца Елизаветы Петровны снова опустел, мастерския же Фальконета, деревянные сараи и вообще хозяйственные постройки стояли и гнили вплоть до 1782 года, когда появилось объявление [425] : «ежели кто имеющееся деревянное строение, оставшееся на месте бывшего зимнего дворца и сделанной над поставленною гипсовою моделью монумента блаженныя и вечнодостойныя славы памятника государя императора Петра Великого деревянный амбар разобрать пожелает, явился бы в контору строений немедленно», затем через год в 1783 году [426] предлагалось «имеющееся довольное число земли и мусора желающим получать безденежно» — место это очищалось для склада мрамора, который был привезен из Екатеринбурга, очевидно, для воздвигавшегося мраморного собора св. Исаакия Далматского [427] .
425
С. П. В., 1782 г., стр. 386.
426
С. П. В., 1783 г., № 43.
427
С. П. В., 1783 г., № 85.
За эти пять лет, протекшие с отъезда Фальконета и до образования склада мрамора, был какой-то проект построить каменный дом, как будет видно из приводимого нами ниже указа Екатерины II, но что это за дом, для чего его хотели построить и было ли приступлено к постройке — мы не нашли никаких сведений. 9 декабря 1786 года Екатериною II был дан следующий указ [428] : «Для построения дома, нужного кабинету нашему, в котором бы с безопасностью вмещены все его отделения с вещами и деньгами, мы находим выгодным пустое место, состоящее в 1-ой части города, где была часть старого деревянного дворца и где заложен фундамент вновь проектированного каменного дома. Сие место повелеваем кабинету взять в свое ведение и, сочиня план со сметами, нам на утверждение представить».
428
Общий Архив бывшего Министерства Двора, опись 400/572, л. 432, к-рт. 4946.
Место, которое Екатерина II отдавала для постройки здания кабинета, находилось в ведении конторы строений, и потому кабинет 28 апреля 1781 года послал последней следующее отношение: «Кабинет уведомляет контору строений, что для строения кабинетного дому план ее императорским величеством конфирмован и теперь к производству оного настоит удобное время к чему распоряжения сделаны, рабочие люди наняты, а потому благоволит контора строений очистить данное место». — Одновременно с этим кабинет отослал в редакцию «С.-Петербургских Ведомостей» следующее объявление [430] : «есть ли кто желает построить на месте, где была часть старого зимнего деревянного двора подле Чичерина дому, для кабинета ее императорского величества каменный дом, явился бы для договору в кабинет». — Но не так скоро дело делается, как думается. Конторе строений надо было перевезти мрамор на другое место, а мрамора было довольно большое количество — 1494 штуки, затем сломать старые сараи и навесы, сделать на новом выбранном месте покрышку для мрамора, словом, потребно было 4.445 руб. денег, а таких свободных средств у конторы строений не было,и контора обратилась в кабинет с запросом, нет ли у него свободных денег. Пока шла эта переписка, обстоятельства дела изменились, Екатерина решила подождать с постройкою здания кабинета, и помещение Фальконета осталось нетронутым.
430
Общий Архив бывшего Министерства Двора, опись 352/1343, .д. 61, л. 238.
В 1798 году [430] 27 сентября появился новый указ уже преемника Екатерины II императора Павла I: «Состоящий ведомства кабинета нашего по Большим и Малым Морскими Кирпичной улице дом № 33 повелеваем отдать нашему действительному тайному советнику князю Юсупову под строение театра». На постройку этого театра было ассигновано 50 т. р., но и это предположение не вышло из области предположений, и этот участок в конце концов в начале XIX столетия был продан в частные руки и попал во владение купцу Маасу, который надстроил этаж над театром, обратив его таким образом в жилой дом и, кроме того, окружил этот дом по Кирпичному переулку и Большой Морской улице каменным забором.
430
Общий Архив бывшего Министерства Двора, опись 352/1343, .д. 61, л. 238.
В 1837-1838 г.г. участок Мааса купил известный в то время архитектор Жако и построил существующий, кажется, без значительных перестроек и доныне каменный дом. Этим домом усиленно восторгались при его постройке. Так мы нашли в 1838 году [431] следующие строчки: «Дом Жако... что за прелесть! можно ли было догадаться, что на таком малом пространстве, на каком стоял прежний дом Мааса, можно воздвигнуть такое огромное здание со всеми удобствами. Нижний этаж на Морскую посвящен магазинам с огромными окнами для выставки товаров на иностранный манер. Все дома Жако, а их множество, отличаются красотою и удобствами!»
431
Северная Пчела, 1838 г., № 223.