Стать японцем
Шрифт:
В знаменитой истории о 47 ронинах (была растиражирована в цветной гравюре, прозе и, в особенности, в театральной пьесе «Тюсингура), которым удалось отомстить за своего сюзерена, эти люди были подвергнуты суду именно потому, что они не получили разрешения властей. Однако в качестве особой милости эти ронины были приговорены к почетной самоказни (сэппуку или харакири) и сделались олицетворением верности, жертвенности и пренебрежения своим телом ради господина. Высшим же проявлением родительского долга (любви) выступает освобождение сына от его сыновних обязанностей — чтобы он мог больше не заботиться о родителях (обычно речь идет о матери) и со спокойной душой отдаться мести. Такое освобождение могла принести только смерть родителя, т. е., в данном случае, самоубийство. Именно так поступает мать Цугуфуса — одного из 47 ронинов35.
Но не только самураи жертвовали своим телом. В случае
Верность была настолько всепронизывающим понятием, что ее искали (и находили!) даже в животном мире. Классическим выражением преданности и верности являются восемь псов из грандиозного романа-эпопеи Кёкутэй Бакин (1767—1848) «Нансо сатоми хаккэн дэн», которые объединяют свои собачьи силы для возрождения пришедшего в упадок дома Сатоми.
Культ родителей и предков предполагал культ старости, а не молодости. В Японии того времени почиталась не столько молодецкая удаль, сколько присущая старикам мудрость. Ее символами были журавль, на котором путешествуют бессмертные даосские святые, черепаха-долгожительница, креветка с ее изогнутым («согбенным») телом, искривленная ветрами и годами сосна. В качестве идеала для подражания служили согбенные мудрецы, а не физически сильные и красивые молодые люди. Можно сказать, что японцы того времени стремились не к вечной молодости, а к вечной старости. В Японии того времени появление мыслителей типа Жан-Жака Руссо с его педоцентрическими идеями было делом совершенно немыслимым.
Каким же образом и с помощью каких средств воспитывался тип человека, который видит свою главную обязанность в служении старшему по положению и возрасту?.
Китайская традиционная культура придает огромное значение церемониям и ритуалам. Они носят обобщенное обозначение «Ли» (яп. Рэй). «Церемонным человеком» считался тот, кто «правильно» одевается, говорит и обладает правильным (регламентированным) телесным поведением. Практически любая ситуация, когда человек вступает в коммуникацию с другими людьми (поведение за столом, приветствия, манера разговора и т. д.), обставлялась тщательно разработанными правилами, которые требовали неукоснительного соблюдения. Столь широкие «полномочия» понятия Рэй превращали этот комплекс правил в мощное средство по управлению поведением человека. Понятие «Рэй» отражает прежде всего способы поведения в строго иерархическом обществе, в котором (в пределе) не существует равных по своему статусу субъектов взаимодействия. Они отличаются между собой по множеству параметров: сословному, должностному, ранговому, половому, возрастному, территориальному. За неимением лучшего эквивалента для перевода понятия «Рэй» мы будем пользоваться термином «церемониальность», хотя оно и не совсем точно соответствует оригиналу. Под «цере-мониальностью» мы будем понимать правила поведения и почтительности (в нашем случае прежде всего телесного), которые направлены на консервацию существующих иерархических отношений в обществе.
Церемониальные правила были направлены на выработку «правильного» телесного и словесного поведения. Именно такой порядок всегда считался правильным — правильное телесное поведение ведет за собой правильное словесное поведение. Официальная хроника «Сёку нихонги» приводит императорский указ 707 г.: «Церемонии — главное в пути управления. Если нет церемоний, слова приходят в беспорядок. Если слова в беспорядке, теряется главное». Далее в указе конкретизируется это положение. Поскольку то время характеризуется сильнейшим китайским влиянием на японскую культуру, то и принятое в Китае стоячее приветствие заменило исконно японское (садиться на колени и прижимать руки к полу или земле). Однако это немедленно вызвало нарушение привычной иерархии: «Перед учреждениями в столице и вне ее все ведут себя недостойно, в походке отсутствует церемонность, в речах нет умеренности. Это происходит оттого, что не уважается порядок чинов и забыты церемонии. Отныне следует ужесточить наблюдение [за церемониями], исправить дурные обычаи, следовать достойным образцам».
Считалось, что соблюдение церемониальное™ является наилучшим средством для управления семьей и страной, что без церемониальности невозможно воспитание морального человека, формирование «правильных» (почтительных) отношений между государем и подданным, между сюзереном и вассалом, между отцом и детьми, между старшими и младшими братьями, между мужчиной и женщиной, между незнакомыми людьми. То есть Рэй — это средство избежать социального хаоса, привести общество в «гармоничное» состояние, когда каждый знает свое место в социальной
Правила этикетного (ритуального) поведения постоянно становились предметом рефлексии на самом высоком уровне. С правления Гомидзуноо (1611—1629) по правление Гомомо-дзоно (1771—1779) императоры составили 17 сочинений, посвященных этикету, ритуалу, церемониальности36. Придворные также часто составляли подробные сочинения, посвященные этой проблематике. Они ставили своей целью восстановление прежних придворных норм, которые были утрачены в лихую годину междоусобиц. Одним из обоснований недопустимости положения, когда фактическая власть в стране принадлежала сёгуну, а не императору, являлось утверждение, что только императорский двор сведущ в «настоящих» (древних) церемониях и ритуалах (при дворе ежегодно проводилось 180 календарных обряда). Это служило достаточным основанием для сомнений в легитимности сёгунской власти.
Сёгунские церемонии тоже были детально разработаны, и с точки зрения того огромного места, которое занимали церемонии и ритуалы при сёгунском дворе в Эдо, он мало чем отличался от двора императора, но то были другие церемонии. Достаточно сказать, что сёгуны Токугава поклонялись своим предкам, а не императорским. Придворные сёгуна и императора одевались по-разному. Только император имел право на проведение ритуала вкушения «нового урожая» (иы-инамэсай), причем сёгун не допускался к участию в ритуале. Хотя в наборах церемоний, проводившихся во дворце императора и замке сёгуна, имеются существенные совпадения, состав участников был разным. Аудиенции императора и сёгуна предназначались для разных людей (аристократического окружения императора и вассалов сёгуна).
В сёгунском церемониале выделяются два наиболее значимых события. Это празднование Нового года (проводилось и во дворце императора) и празднование годовщины входа Токугава Иэясу в Эдо (1-й день 8-й луны). В эти дни проводились масштабные аудиенции (длились три дня), когда все сколько-то влиятельные в сёгунской иерархии лица (князья, вассалы, клирики, представители значимых для сёгунской администрации обслуживающих ее нужды домов) являлись в его замок с поздравлениями и дарами. Основными дарами были мечи (они могли быть как настоящими, так и деревянными) и лошади. Почтительно (распростершись) преподнося сёгуну списки своих даров, они демонстрировали свою покорность и лояльность. В ответ они получали подарки от сёгуна (в основном одежду) и угощение. Еще одна церемония, которая непосредственным образом связывалась с именем Иэясу, называлась «гасё» («счастливое знамение») и проводилась в 16-й день 6-й луны. Считалось, что нумерологические знамения, связанные с числами 6 и 16, были явлены Иэясу в ознаменование его будущих побед. В этот день князья и вассалы получали от сёгуна наборы сладостей. Масштабные аудиенции, сопровождавшиеся обменом дарами, проводились также и в дни имеющих китайское происхождение и давно укоренившихся в Японии (в том числе и при императорском дворе) «пяти сезонных праздников» (госэкку): «семь трав» («о-нагуса, вкушение целебной похлебки, 15-й день 1-й луны); праздник девочек (3-й день 3-й луны); праздник мальчиков (5-й день 5-й луны); праздник Танабата (приурочен к встрече Волопаса и Ткачихи, отождествляемых со звездами Вега и Альтаир, 7-й день 7-й луны); праздник хризантем (9-й день 9-й луны). В 10-й луне в сёгунском замке справлялась церемония под названием Гэнтё, во время которой сёгун одаривал присутствующих лепешками (моти), приготовленными из риса нового урожая. Церемонии «пяти сезонных праздников» и Гэнтё проводились и при императорском дворце начиная с периода Хэйан.
Поименованные церемонии при сёгунском дворе имели параллельное «народное измерение» — в эти дни люди принимали особую пищу, проводились различные обряды, связанные с плодородием, долголетием, возрастными циклами. Меньшие по своим масштабам аудиенции при дворе сёгуна проводились 1-го, 15-го и 28-го числа каждого месяца. Все эти мероприятия служили в конечном итоге знаком покорности по отношению к сёгуну. Для присутствовавших на церемонии определялся порядок рассадки в залах приемов и очередность, в соответствии с которой они приветствовали сёгуна. Этот порядок зависел от класса, к которому принадлежал тот или иной князь, от занимаемой должности в аппарате сёгуната и ранга37.