Статья Пятая
Шрифт:
Я стояла, нервно покусывая нижнюю губу. Мне не хотелось идти куда бы то ни было вдвоем с этим солдатом. Даже если бы он не ударил Розу, он все равно был очень жутким.
Он молча повел меня из здания, стараясь идти не прямо передо мной, а под небольшим углом, так что он всегда меня видел боковым зрением. Пока мы шли, мне на ум пришел образ Чейза. Чейза-солдата, в такой же форме, как у Рэндольфа; с такой же дубинкой, с таким же пистолетом. Что он делал сейчас? Был ли он с моей мамой? Встал бы он перед ней, защищая от оружия Морриса, как он сделал это для меня? Ведь здесь никто не отразил кулаки Рэндольфа.
Я решительно выбросила его из головы.
Выйдя из класса, мы направились по покрытому линолеумом коридору к главному выходу. Через окна светило солнце. Снаружи оно светило почти по-летнему.
Женский туалет находился у самых дверей. Я скользнула внутрь, подождала, не последует ли Рэндольф за мной. Когда он этого не сделал, я метнулась в кабинку и сняла фаянсовую крышку с бака.
Что я могу сказать о жизни без отца: ты учишься решать проблемы по ремонту дома своими собственными силами. Мне понадобилось лишь несколько секунд, чтобы снять с крючка цепь, позволяющую наполнять водой бак, и легко поставить крышку на место.
Мгновение спустя я снова была в коридоре.
– Туалет сломан, - сказала я Рэндольфу. Как я и ожидала, он оттолкнул меня, чтобы проверить самому.
По-видимому, Рэндольф не жил месяцами от пособия до пособия. Его семья, наверное, могла позволить себе вызвать водопроводчика. Он нажал на рычаг несколько раз, и, конечно же, вода в туалете не потекла. Он даже не приподнял крышку, чтобы проверить цепь.
– Нет ли здесь еще одного?
– проскулила я.
Он кивнул, передавая по рации о проблеме, когда мы выходили наружу. Свежий воздух пробрался под свободно ниспадающий свитер, заставляя меня поторапливаться. Мы повернули налево за здание и пошли по каменной дорожке обратно туда, где пробежала Роза несколько часов назад.
– Туда!
– сказала я, быстро проходя мимо переулка, где Рэндольф ударил ее.
– В медпункте есть туалет, ведь так?
Нам оставалось лишь двадцать ярдов. На его лице отразилось сомнение, так что я на мгновение подумала, что он начнет спорить и я не смогу показывать путь. Но он, похоже, понял, что мои требования безобидны, и мы направились к медпункту.
Приемная была маленькой, стерильной, и там пахло чистящими средствами. Мои ботинки скрипели, пока я шла по чистому полу. Мы прошли мимо стойки, за которой сидела медсестра-брюнетка, читающая Библию. Она подняла взгляд, но ничего не спросила, пока я шла по узкому коридору.
Я нашла то, что искала, на стойке рядом с пунктом забора крови, прямо между маленьким холодильником и пластиковым контейнером со спиртовыми тампонами и пластиковыми шприцами. Телефон. Мое сердце забилось в предвкушении.
Как можно беззаботнее, я зашла в уборную и закрыла за собой дверь, прокручивая в голове, как могла бы отвлечь медсестру и моего злого охранника. У меня было мало времени для раздумий. Снаружи послышался шум, достаточно громкий, чтобы я смогла уловить его через стены уборной и медпункта. Звук был визжащий, какой обычно издают машины, когда водитель резко тормозит на большой скорости, и исходил он со стороны соседнего здания с пожарным гидрантом. Но, услышав его снова, я уже не была уверена, что это не человеческий звук. Мое сердце бешено забилось. По позвоночнику прошла дрожь. Я заставила себя сосредоточиться на основной задаче.
Я приоткрыла дверь и увидела, что Рэндольф с медсестрой ушли в приемную. Воспользовавшись шансом, я выскользнула из уборной в небольшую кабинку, где медсестры брали кровь. Через секунду телефон был у меня в руке.
Шарканье по полу заставило меня вздрогнуть. Я подпрыгнула, оборачиваясь, и увидела Рэндольфа в двух шагах от меня. Он смотрел на меня. Телефонная трубка упала на столешницу.
– Вперед, - предложил он. Рэндольф прекрасно знал, что я хотела сделать.
Я чувствовала, что это уловка, но предложение было слишком заманчивым, чтобы отказываться.
Я схватила трубку и поднесла ее к уху. Раздался щелчок, а потом послышался мужской голос.
– Главные ворота, это Бродбент.
Рэндольф ухмыльнулся. Я отвернулась от него.
– Да, вы можете соединить меня с Луисвиллем?
– сказала я.
– Кто это?
– Пожалуйста, мне нужно позвонить.
На той стороне повисло молчание.
– Здесь нет выхода на город. Телефоны работают только внутри объекта. Откуда у тебя этот номер?
У меня дрожали руки. Рэндольф выхватил телефон и повесил трубку с самодовольной ухмылкой на лице.
На меня упала пелена безнадежности.
* * *
Прошло несколько часов. Рэндольф решил присматривать за мной внимательнее из-за произошедшего в клинике. Хотя мне разрешили пойти с остальными семнадцатилетними в столовую, дали мне только воду. Ни обеда, ни ужина. Смотреть, как они едят, было пыткой, но я решила не показывать Рэндольфу, мисс Брок и даже Ребекке, что меня это беспокоит.
Я и раньше справлялась с тем, что у нас не было еды. Во время Войны за несколько месяцев до того, как открыли столовую, единственной едой, на которую я могла рассчитывать, был бесплатный школьный обед. Три четверти от него я никогда не съедала: половина была для мамы, а то, что оставалось (яблоко, и, может быть, упаковка крекеров с арахисовым маслом) - на ужин. Те голодные муки, что я испытывала сейчас, напомнили о том, как я могла спокойно пересчитать ребра, стоя в ванной.
С внезапной болью я подумала, ела ли мама что-нибудь сегодня. Был ли это сэндвич (она любила сэндвичи) или что-то из столовой. Чтобы сохранить рассудок, я отогнала эти раздумья. Но в голову полезли другие запретные мысли.
Чейз. Все тот же вопрос, снова и снова. Как он мог? Он знал нас всю свою жизнь. Неужели он думал, что его обещание вернуться ко мне должно было воплотиться таким образом?
Но в этом-то и проблема. Он не вернулся. Не совсем. Тот солдат на моем пороге был незнакомцем.
Вечером мне разрешили пойти в общую комнату отдыха с остальными, и я была взволнована тем, что Роза до сих пор не вернулась после наказания. Я подумала, что у нее может быть сотрясение мозга, но потом вспомнила ту девчонку, что выглядела какой-то пустой, и стала переживать, что Роза могла получить ранения и похуже.
Пока я страдала этими мыслями, Ребекка с жутким энтузиазмом читала новеньким школьные правила. Потом мы молились. Вернее, молились они, я продолжала ворочать тревожные мысли.